Швейцарский счет

– Но я богом клянусь, не убивала я никого, – робко промямлила она, нервно теребя мохнатый воротник свитера.

– Та-а-а-к, – опомнилась костлявая Анжела. – Что-то слышала я краем уха сегодня утром про семейку дохлых миллионеров. Это не в Гриндельвальде ли случилось?

– Там, – упавшим голосом отозвалась Алиса, чувствуя, как ее снова начинает бить нервная дрожь. – Только не спрашивайте меня, пожалуйста, кто кого и почему. Я знаю не больше вашего, да, честно говоря, и знать не хочу.

Галина с интересом разглядывала Алису, будто увидела ее впервые, в ее глазах светились почтение и страх.

– Миллионеров, значит? – многозначительно уточнила она, ухватившись за нос. – Ни, дивка, мы так нэ доховарывалысь. Храбанула, значит, толстосумов, и ни пры чем? Выкладай все начистоту или до зобачения! – она решительно встала и повелительно махнула рукой Анжеле. – Пишлы, Анжелка, пока она из нас жмуриков нэ понадэлала.

Анжела торопливо глотнула из фляжки, сунула ее за пазуху, встала и неторопливо отправилась за подругой. Алиса беспомощно смотрела на уходящих женщин, из глаз сами собой потекли слезы:

– Но я, правда, не убивала. И миллионов у меня нет. Только триста франков. Кюре дал, на дорогу, – громко всхлипнула она, размазывая горячие слезы по щекам.

Отойдя от скамьи шагов на двадцать, женщины остановились. Поднялся ветер, сырой пронзительный, он пробирал до костей. Посовещавшись несколько минут, подруги вернулись к ревущей Алисе, и Галина строго прикрикнула:

– Харазд, Чахлик. Нэ рэви. Мы тэбэ не бросим. Но только расскажи усэ чэсть по чэсти. Или…,– она сделала красноречивое движение, собираясь уходить.

– Расскажу, девочки. Только не уходите, – прерывистым от волнения голосом взмолилась Алиса, поспешно вставая со скамьи.

Во второй раз за последние два дня ей пришлось в деталях описывать злоключения на горнолыжном курорте. По пути они остановились у ночного бистро, где Галина с Анжелой пополнили запасы горючего. На улице немного потеплело, ветер унялся, сеял мелкий противный дождь, мимо торопливо спешили автомобили, везущие припозднившихся горожан. Факт существования мирной размеренной жизни, с повседневными заботами и тихими семейными радостями, теперь казался Алисе абсурдным. Она ощущала себя, как на войне, поминутно вздрагивала, цеплялась за Галину, автомобильные гудки заставляли ее приседать от испуга, а вид проезжающей полицейской машины вызвал приступ неподдельной паники. Ей всюду мерещилась опасность. Усевшись под страдавшим нервным тиком фонарем, от непрерывного моргания которого у Алисы началась мигрень, они выпили по банке отвратительного апельсинового коктейля, выкурили по дюжине сигарет, и, когда Алиса, наконец, умолкла, Галина смачно сплюнула и постановила:

– Если ты нэ врешь, мать, то тэбе сам черт на сковородке нэ позавидует!

Тощая Анжела многозначительно кивнула длинным лицом и осторожно кашлянула. Около получаса они обсуждали создавшееся положение и решили для начала изменить внешность Алисы. Учитывая, что фотографии Алисы успели расклеить по всему городу, а в получасовых выпусках новостей, ее изображение транслировалось по шесть раз в сутки, идея была логичной. У Галины (как у ветерана швейцарской панели) была своя квартирка неподалеку от «гарема», где царствовал Мухаммед Всемогуций, туда и направились девушки. Анжела обреталась в борделе только шесть месяцев, денег пока не скопила, посему и проживала в меблированных комнатах при заведении. Изрядно подогретые спиртным, они возбужденно хохотали, обсуждая возможные превращения Алисы:

– Перво-наперво мы тебя в брюнетку перекрасим. Потом волосы придется отчекрыжить, – разглагольствовала Анжела, визгливо икая и привычно улыбаясь всем идущим навстречу мужчинам ничего не выражающей, резиновой улыбкой профессионалки.

– У мэнэ нэма чарной краски. Только золотыстый блонд. Для сэбэ брала. Хотела на недэле пробовать. Дак, не прышлось. Эх, и чэм тилько для друха не пожертвуешь! А стрычь я умэю, раз-раз и хотово. Нэ боись, дывка. Я тэбэ так размалюю, ни едына полиция мира не впизнае, – довольно похохатывала пьяненькая Галина. – Тилько ты вот шо, – она остановилась, притянула Алису за воротник куртки и впилась в нее остекленевшими от спиртного глазами: – Ты взаправду никохо не вбила?

Ее цепкий подозрительный взгляд Алиса расценила как оскорбление, молча оттолкнула от себя изрядно поддатую проститутку и отвернувшись, уставилась на сияющую витрину ювелирного магазина «Картье». Галя зло хмыкнула:

– Хуба-то нэ дура! Ишь, к каким цацкам придивляется. Прывыкла со своим прынцем по Версачам таскаться. Теперь все, холуба. Баста. Отвыкай.

В отличие от беспардонной хамоватой подруги Анжела обладала добрым сердцем и врожденным чувством такта. Видя, как переживает Алиса, она одернула распоясавшуюся Галю:

– Хватит, Галка. Смени пластинку.