Швейцарский счет

– Молчи, слышишь? Или я открою пару этих пробирок, – злобно поблескивая синеватыми белками, ощетинился Шарль. – Твое место будет здесь, – он ткнул пальцем в пол возле горячей батареи, там, где съежилась, потирая ушибленные колени, Алиса. – Потом переведу тебя в подвал, там пока лестница сломана. Руки давай, тварь, – скомандовал он.

И когда Алиса протянула трясущиеся ладони, он деловито обмотал ее запястья заранее припасенными тряпками и защелкнул на них наручники, потом спокойно пристегнул ее к горячей батарее и вышел. Алиса пугливо осмотрелась – террариумов было около десяти, в тех, что поближе, она разглядела нарядную, пестро окрашенную змею, меланхолично свернувшуюся на причудливой коряге и невероятно длинную, подвижную, как ртуть, черную тварь, тревожно струившую матовое тело в разных направлениях. Дальше виднелась особь красивого золотистого оттенка, похожая на гада, лежавшего в машине Дианы. Она грациозно извивалась в неторопливом завораживающем танце. Вся комната, наполненная ядовитыми тропическими тварями, неслышно дышала и шевелилась, вызывая естественное отвращение и гадливость. Алисе было страшно и противно, но вот что странно: она, как ни старалась, не могла отвести глаз от непрестанно шевелящихся скользких чешуйчатых тел. Они точно гипнотизировали. Ей сделалось дурно, она задыхалась от ужаса, но все смотрела и смотрела на сытые округлые тела пресмыкающихся, которые, казалось, почувствовали присутствие чужака и волновались, угрожающе перекатывая тугие мускулистые волны плоти.

Шарль остановился на пороге комнаты, с удовлетворением наблюдая за подавленной пленницей, в руках он держал плошку с водой и плоскую миску с чем-то напоминающим собачьи консервы. Насладившись неподдельным ужасом жертвы, он плотоядно ухмыльнулся и, опустив тарелки перед замершей в немом отчаянии Алисой, театральным жестом обвел комнату:

– Как тебе мои девочки? – и, не дожидаясь ответа, вкрадчивым голосом продолжал: – Эта пестрая – Алекто, арлекиновый аспид, редкая и крайне дорогая штучка. Черная – Анубис, черная мамба, гроза Африки, развивает скорость до двадцати пяти километров в час, очень ядовита. А это, – и он повернулся к золотистой твари с четко очерченной прямоугольной головой, прильнувшей к внешнему стеклу стеклянного куба, точно прислушиваясь, к тому, что о ней говорят, – австралийский тайпан Маккоя. Самая ядовитая змея планеты. Один укус может отправить на тот свет сотню человек или двести пятьдесят тысяч мышей. У меня их было две. Астарот и Астарта. До сегодняшнего дня. Астарота пришлось бросить в машине Фридман. Он перевозбудился после укуса и забился в щель под задним сиденьем. Я так и не смог его выманить.

Начав говорить о предмете своей страсти – змеях, Шарль остановиться не мог. Он прислонился к стене, скрестил руки на груди и, откровенно любуясь собой, продолжил:

– Ты бы видела, как умирала Диана! Восторг! Как египетская царица Клеопатра, пожелавшая принять смерть от укуса аспида. Я наслаждался как, пожалуй, никогда прежде. После укуса тайпана должно пройти от трех минут до пяти часов, чтобы жертва перестала дышать. Астарот справился за полчаса. О, он могучий парень! Я не пожалел, что использовал его как орудие убийства. Яд тайпана – нервно-паралитического действия, отличная штука. Действует наверняка, парализует нервные волокна организма, и сигналы, посылаемые мозгом внутренним органам, не доходят по назначению. Сначала человек не может говорить и двигаться, чуть позже дышать и, наконец, останавливается сердце. Астарот, умница, как только я поднес его к Диане, мгновенно понял, что от него требуется. След от укуса обнаружат не сразу, он под волосами. Криминалистам придется попотеть!

Алису поразило, что Шарль-Ингрид говорит о пресмыкающихся с неподдельной нежностью и любовью. Она часто моргала, красными от усталости и слез, глазами и страстно желала, чтобы все происходящее оказалось дурным сном. Было ясно, что она попала в руки к свихнувшемуся маньяку, и у нее нет ни малейшего шанса вырваться. Извращенец, находивший удовольствие в изощренных убийствах, он искренне полагал, что в искусстве убивать достиг совершенства. Он гордо называл себя «эстетом убийства» и «гением смерти».

– Я близок к идеалу, – увлеченно продолжал он, обращаясь к полумертвой от ужаса Алисе.

Очевидно, она была единственным человеком в мире, кому он решился открыть свои дикие планы, это чудовищное порождение извращенного ума. Обреченная на смерть Алиса угрозы для него не представляла.

–Хочешь, я расскажу тебе о своей мечте? – вдруг спросил Шарль и в очередной раз, не дождавшись ответа, с надрывом произнес:

– Я хочу купить Змеиный остров. Кеймада-Гранди. Да-да. Он находится в тридцати километрах от атлантического побережья Южной Америки. Там живут только змеи! Ботропс. Страшно ядовиты. Их там тысячи! Ты только вслушайся в эти названия – ботропс, бумсланг, мулга, фер-де-ланс… Это же музыка!