Сибирский. Детектив. Бракованные

Позже Денис прочитал, что дело в зеркальных нейронах мозга: в детстве он подсмотрел как достоверно лгать и говорить правду с маской лжи. Такая мимика вскоре вошла в привычку, сроднилась с личностью.

Сибирский списывал свою особенность на дружбу с болгарским мальчишкой, который жил в его подъезде. У них, как известно, жесты кардинально отличаются от русских. С ним Денис ходил в садик. И там он был свидетелем совершенно странного поведения. На все детсадовские гадости, будь то какао с пенкой или зеленые щи, мальчик по фамилии Левчев утвердительно кивал, садился за стол, делал вид, что ест с удовольствием. Но тайком от усталых воспитателей выливал все варево в раковину. Объяснив свою особенность болгарскими хитростями Денис успокоился и научился жить с неестественной мимикой. Хотя в глубине души он знал, что Левчев, возможно, тут не причем.

— Босс, Геннадий Михайлович, нам сам позвонил и попросил приехать. Московские журналисты. Ну?

Охранник опустил руку и первым вошел в дом, огляделся и пустил гостей. Телевизионщики оказались в богатой гостиной. Спиной к ним сидел министр области по культуре и связям со СМИ — отец Иринки. Сибирский его сразу узнал. Остальных идентифицировал по описанию: кудрявый — адвокат обвиняемого Пучков, приютился, словно синичка на веточке на подлокотнике кресла у пианино, а майор Кузнецова важно и устало сидела на крутящемся стуле за инструментом. Журналист демонстративно прикрыл объектив рукой и попросил остановить съемку. Миша сделал несколько манипуляций, но камеру не выключил.

— Геннадий Михайлович, мои соболезнования.

— А, Сибирский. Это журналист из Москвы. Я вам говорил, — последнюю фразу министр метнул майорше.

— Я думал, вы меня не узнаете.

— Видишь ли, пришлось выдернуть тебя из столицы, но сам понимаешь, — чиновник растягивал слова словно подражая Дону Корлеоне в исполнении Марло, — доверие к правоохранительным органам на нуле. Особенно, когда убийца — сын прокурора города.

— Подозреваемый, — вякнул Пучков.

— Губернатор дал добро, чтобы СМИ участвовали в расследовании, — причмокнул Геннадий Михайлович, проглотил остатки валидола и заговорил уже более человечно. — Будешь делать фильм о самых честных ментах на свете, — кажется, ему хотелось расхохотаться, но сил не было, — о томских стражах порядка, которые прессуют сына прокурора, а он им только спасибо говорит.

Кузнецова встала из-за инструмента и недовольно посмотрела на журналиста. На него глядело злое птичье лицо с носиком-клювиком, которым она готова была выклевать глаза любому, кто ей не подчинится. Волосы собраны были в пучок с помощью китайских палочек. Денис сразу понял, что этой даме даже повода не нужно, чтобы воткнуть эти острые спицы кому-нибудь в глаз.

— Вы не расследуете, вы даже не думаете расследовать, — заготовленной подсмотренной в голливудском боевике фразой начала Кузнецова. — Вы даже ни на секунду не представляете себя важным элементом команды следствия. Любой ППС-ник важнее вас.

— Ваша задача снимать свой фильм.

— И контролировать, — перебил ее чиновник и толстым перстом указал на Кузнецову, — контролировать вот ее. И каждый ее шаг должна зафиксировать ваша камера, а я все увижу, — властно подытожил Геннадий Михайлович.

Намечалась крайне мутная вещь. Трахать Дениса собирались с двух сторон. Журналист, конечно, уже участвовал в порнографиях подобного рода, снимая заказуху, но в таком извращенном виде работать предстояло впервые.

Кузнецова бодро зашагала по лестнице, она подала знак рукой и Пучков засеменил следом. Чиновник остался сидеть на месте. Денис дернул Мишу, который пытался подснять портрет убитого горем отца. Откуда-то из-за шторы вынырнул худощавый веснушчатый старлей, который все это время присутствовал при разговоре. Он замкнул процессию, тянущуюся на допрос к главному подозреваемому.

Муж погибшей Иринки сидел за компьютером и как ни в чем не бывало стрелял в компьютерных людей. Пучков тронул его за плечо. Худощавый, высоченный как клюшка Андрей Снегирёв резко оглянулся, быстро что-то напечатал длинными пальцами в чат игры и выключил монитор.

— Соболезнуем, — язвительно произнес Денис и поймал на себе испепеляющий взгляд Кузнецовой.

— Пуч, а это кто такой?

— Твой отец был бессилен, губер приказал освещать расследование, это журналист из Москвы.

— А, за честное расследование, ну так я не против.

Совсем неубитый горем муж окончательно развернулся. Хоккейная джерси Вашингтона с 92 номером сообщала о том, что подозреваемый основательно подготовился к допросу[1]. За эту дерзость одетая в деловой костюм майорша, мысленно трижды пристрелила его. Оглядев комнату она нашла стул, поставила его напротив Андрея и присела. Денис ущипнул Мишу, чтобы тот поймал в объектив лицо подозреваемого. Нужен был крупняк с эмоциями.

— Майор Кузнецова, начнем, — сообщила следователь, и Пучков закивал вместо Андрея. — Когда вы последний раз видели свою жену Ирину Снегиреву?