Сияющая

– Мне так жаль, Лиора. – Отец прикрыл рот рукой, на его лице было выражение глубокой печали. – Ты не должна была узнать это таким образом.

– Нет, не должна. Тебе следовало рассказать мне. Но я спрашиваю тебя сейчас – что ты знаешь о моей магии?

Я видела его внутренние метания. Я поняла, что он боится. Не меня, а за меня.

– Я не знаю всего, – сказал он наконец. – Но я знаю, что ты не такая, как большинство магов…

Он как всегда не отвечал напрямую.

– Откуда ты это знаешь? Может быть, я точно такая же, как они?

– Нет. – Он покачал головой, не в силах смотреть мне в глаза. – Ты не такая эгоистичная, как другие.

Тогда я поняла, что ему нравится верить, что я другая, в то время как другие маги злые по натуре, и он старается превратить меня в исключение, скрывая от меня магию. Скрывая от меня мою магию. Но что, если грань, отделяющая меня от такого, как Дариус, намного тоньше, чем мы представляли? Что, если, узнав свои способности, я стану кем-то другим?

– Что, если ты ошибаешься? – прошептала я.

Его глаза были влажными, когда он, наконец, на меня посмотрел.

– Ты хороший человек, Лиора, – сказал он. – Когда придет время, ты поступишь правильно. Я чувствую это сердцем.

Я вздохнула, не удовлетворенно, но смирившись. Он не ответил на мой вопрос, но я не была уверена, что он вообще способен быть честным со мной. Нет, если это означало быть честным с самим собой.

Джин, которая все утро молчала, встала и взяла меня за руку.

– Ты очень храбрая, – сказала она. – Я знаю, что ты в это не веришь, но это так.

– Пойдем. – Адель взяла меня под руку. – Я провожу тебя до Марганы.

Когда мы пришли, она ждала нас на крыльце, ее каштановые волосы гривой ниспадали на плечи.

– Пойдем. Я приготовила тебе припасы. – Она повела нас наверх, в свою комнату, где на низком деревянном столе была разложена еда. Она взяла маленький карманный нож с ручкой из слоновой кости и протянула его мне. – Он маленький, но, боюсь, ты можешь пораниться, если возьмешь с собой что-то большое.

– Но он мне не понадобится, правда? – Я сунула его в карман, к часам.

– Насколько я знаю, Гобелен теней – это пустота. Так велел Дариус, и внутри полых ничего нет. Но я не знаю наверняка и не хочу, чтобы ты шла неподготовленной. Я никогда раньше не ткала места, Лиора. Я даже не знаю, как там течет время.

При ее словах на меня нахлынул ужас. Что, если время пойдет быстрее, и я не успею найти Эврана? Или хуже – что, если оно идет медленнее, и три дня покажутся годом?

– Я собрала еду на несколько дней, – продолжила Маргана. – И положила флягу, которую я соткала так, чтобы в ней никогда не заканчивалась вода.

Пока я наполняла сумку, она взглянула на Адель.

– Что вы решили по поводу Мины? Нам с Эвраном нужно будет уехать как можно скорее. У нас не будет времени ждать вас.

– Лиора попросила Люка забрать ее. Он думает, что я больна.

– Портной готов ради тебя отправиться в Корон? – спросила она меня, приподняв бровь. – Знаешь ли, из колдуньи и обычного человека редко получается хорошая пара.

– Разве мне не пора залезать в гобелен? – Я закатила глаза, пытаясь подражать Мине.

Маргана фыркнула и повела нас на чердак. Повсюду были мотки веревки, которая начиналась около гобелена.

– Что это такое? – спросила Адель, наклоняясь, чтобы коснуться мотка.

– Это веревка, которая никогда не заканчивается. Лиора обмотает ее вокруг талии, и, если она не вернется через три дня, мы ее вытащим. Мы не потеряем тебя, Лиора, – сказала Маргана, обращаясь ко мне. – Я обещаю.

Она подняла веревку с пола, обмотала вокруг моей талии и закрепила застежкой. Я думала, что она будет тяжелой, но, похоже, она была соткана из какого-то легкого шелка, почти как тысячи нитей паутины, сплетенные вместе.

Я поправила сумку на плече, и Адель сверху застегнула мой плащ. Когда я повернулась лицом к гобелену, мое сердце начало колотиться о грудную клетку, отдаваясь в ушах пульсирующим барабанным боем. Темнота была такой насыщенной, что если я смотрела на нее слишком долго, то мне казалось, что я проваливаюсь. Я отвернулась, чтобы успокоиться.

Я повернулась к Адель, сцепив руки перед собой, чтобы они не дрожали: «Мне страшно».

Она притянула меня к себе, и ее запах – лаванды от маленьких мешочков, которые она хранила в своем комоде, и меда от выпечки хлеба – был таким знакомым и так успокаивал, что я чуть не расплакалась. Что, если я больше никогда не увижу своих сестер или отца? Что, если Маргана не вытянет своей веревкой ничего кроме моего мертвого тела, или еще хуже, вообще ничего? Мысль о том, что я могу навсегда потеряться, была даже страшнее смерти.

Но сейчас я не могла об этом думать. Я загнала страх поглубже в себя, туда, откуда, по моим предположениям, исходил мой свет – темный кусочек угля, чтобы разжигать огонь.

– Я люблю тебя.

– Я буду здесь, ждать тебя, – сказала она, крепко меня обнимая.

Когда мы наконец отошли друг от друга, Маргана смотрела на нас влажными от непролитых слез глазами.

– Я знаю, как велика эта жертва. Она не будет напрасной, дитя.