Сикарио

Теперь мы превратились в настоящую банду, отчаянную и безжалостную, в банду, которую жители Боготы и в самом деле опасались, выходя на улицы.

Нас было семеро. Главарём стал некий Дарио-Пассатижи. Почему «пассатижи»? Да потому, что всегда носил с собой огромные пассатижи и, показывая их своим жертвам, спрашивал улыбаясь:

– Укольчик или щипок?

А улыбался он всегда, в том числе и когда этот сукин кот перерезал кому-нибудь горло. И если люди выбирали «укольчик», то все заканчивалось плохо, но если отвечали «щипок», то это было хуже худшего.

Щипки были разные: легкие и тяжелые, в зависимости от его настроения, но в любом случае это было ужасно, потому что этими пассатижами он захватывал кусок плоти на теле жертвы и начинал крутить до тех пор, пока не вырывал кожу и мясо. Те бедолаги, кого Дарио так «щипал», обычно теряли сознание и валялись бесчувственные часа два, а шрам на теле от его «щипков» оставался до конца дней.

Лично мне Дарио не нравился, но мы собрались там не для того, чтобы заводить приятные знакомства, а чтобы выжить. Дарио-Пассатижи плевать хотел на жизнь и одновременно умел заставить соперничающие с нами банды уважать себя.

Мы достаточно хорошо изучили тысячи проходов и каналов в том канализационном лабиринте. Теперь нам не нужно было «работать» в каком-нибудь определенном районе. Мы могли появиться в любом месте, на любой улице города, нанести удар и скрыться в мгновение ока, и вряд ли во всем городе нашелся хотя бы один полицейский, пожелавший преследовать нас там, внизу.

Внизу мы были непобедимы.

Точнее сказать «неприкасаемые», поскольку целой армии не удалось бы справиться с нами, когда мы забирались в самое сердце нашего «города».

В некоторых местах мы умудрились проделать проходы из канализации в каналы, где проходили телефонные кабели, и хотя они были более узкими и плохо вентилируемыми, но это еще больше расширило наши возможности маневрирования, позволило быстрее перемещаться из одного места в другое и быстро прятаться, если возникала опасность.

Болезни, крысы, подъем воды – то были явные угрозы нашему существованию внизу, но никак не люди сверху.

Однако при выходе наружу риск возрастал значительно.

Полиция, разного рода «военизированные» группировки подстерегали нас и любой мальчишка старше четырнадцати, у которого не было работы, или был похож на члена какой-нибудь опасной банды, мог с легкостью получить пулю в голову среди бела дня, и как обычно вокруг не оказывалось ни одного свидетеля.

Нам не разрешали жить честно, поэтому мы и воровали. Нас постоянно преследовали, а мы отвечали тем, что продолжали увеличивать уровень насилия. Это было похоже на змею, пожирающую свой собственный хвост, и чем глубже она заглатывает его, тем жирнее становится.

Понравилось? Иногда и такому бестолковому как я приходят в голову интересные мысли, не правда ли? Особенно, после того как поживешь столько времени под землей.

Однажды, когда Дарио-Пассатижи проорал свою знаменитую фразу «укольчик или щипок» в лицо какому-то карлику с выражением идиота, тот неожиданно выхватил пистолет такого размера, какой я в своей жизни никогда не видел, показал удостоверение «секретной полиции» и, оскалившись, ответил вопросом на вопрос: «А я тебе размозжу голову или яйца?», после чего Дарио увели в Сескиле.

И в этом не было ничего не обычного, поскольку ситуация попадала по общие правила игры, за исключением того, что спустя три дня тело бедняги Дарио выбросили в подворотне, его же пассатижами ему оторвали нос, уши, половые органы и еще вырвали мясо местах в двадцати и оставили подыхать, корчась от боли.

Это уже было чересчур.

Согласитесь, что проявление подобной дикости совершенно не допустимо, и если они тем самым хотели напугать нас, то очень и очень ошибались, потому что подобные приемы перестают действовать, когда винт закручивают настолько, что срывают резьбу.

Включая и те банды, с которыми мы постоянно соперничали, восприняли это как вызов и, не сговариваясь, все согласились помочь нам отомстить за Дарио-Пассатижи.

Спустя десять дней мне сообщили, что некий тип, соответствующий описанию того улыбчивого карлика, имел обыкновение завтракать в баре «Ла Канделариа».

Рамиро вызвался проверить это.

И действительно он завтракал там в восемь утра, потом чистил ботинки, закидывал себе в глотку стаканчик рома и отправлялся на охоту за преступниками.

Свести с ним счеты выпало мне.

Почему? А не спрашивайте… просто так получилось…

Я раздобыл ящик чистильщика обуви, а ребята постарались, чтобы старик, который работал на этом месте и чистил ботинки тому карлику, в течение недели не выходил из дома.

На четвертый день я вымылся, причесался, почистился, насколько это было возможно, уселся на тротуаре и принялся обслуживать клиентов. Помню, двоим отполировал обувь, но потом меня подозвал тот самый карлик, и я с видимой неохотой подошел к нему.

Он уселся на табурет, а его короткие ножки не доставали до ящика. Я честно вычистил до зеркального блеска его левый ботинок. Затем он выставил правый, открыл газету и больше я не видел его лица.