Синдром бесконечной радости

– Аня, ты странные вещи говоришь. Такое впечатление, что для тебя «любовь» равно «страдания», и только в этом случае ты считаешь себя полностью счастливой. Владлен прикован к аппарату, но ты продолжаешь его любить и любой шаг в сторону считаешь предательством. Но подумай здраво – ведь врачи сразу не дали ни единого шанса на его выздоровление. Ты ведь знала, что он никогда уже не станет прежним, знала сразу, с первого дня, хоть и не верила. Но то, что ты осталась рядом с ним, кажется тебе правильным, и это наверняка так, но подумай, Аня, нужно ли продолжать это? – Тина понимала, что сейчас говорит довольно жесткие вещи, но не сказать тоже не могла, надеялась, что Анна услышит и поймет ее так, как нужно. – А Валерий здоров и полон сил, и ты запрещаешь себе поэтому его любить – так, как тебе бы хотелось, и так, как он того заслуживает.

Анна подняла на нее глаза, вновь наполнившиеся слезами.

Тина сейчас озвучила именно то, о чем она сама постоянно думала долгими ночами, лежа в огромной пустой кровати в не менее пустом доме.

– Чувствую, пора по койкам, – произнесла, глядя на нее, подруга. – На тебе совсем лица нет. Давай о делах завтра поговорим, идет?

О делах с утра поговорить не получилось. Анна, почему-то вставшая в шесть утра, принимала душ, когда раздался звонок, и голос Сагитова сообщил, что ночью в своей квартире повесился Артем Строкин.

Сначала Анна даже не сразу поняла, о чем речь, выключила воду и переспросила, заматываясь в полотенце:

– Тимур, что случилось?

– Ты меня не поняла, что ли? Строкин, говорю, повесился! – рявкнул в ответ Сагитов, и Анна едва не уронила трубку в ванну.

– Как… как это… как это могло… случиться? – еле выдохнула Анна, садясь на бортик и прикладывая ко лбу мокрую руку.

– А черт его разберет! Но только что позвонили мне из полиции, попросили подъехать. Подъехал – а тут… висит, понимаешь, вместо люстры, язык на плече, сам уже синеть начал…

Анна почувствовала приступ тошноты и головокружение, схватилась рукой за бортик ванны и пробормотала:

– А сам ли…

– Вот и я так подумал! – тут же подхватил ее мысль Тимур. – И даже вопрос такой задал эксперту.

– Ну?

– Что – «ну»? Пока рано о чем-то говорить, в полиции настаивают на версии о самоубийстве, это как раз понятно – ничего искать не надо, а мне сдается, все было несколько иначе – в свете того, что с Анжелой случилось. Но не говорить же об этом полицейским.

– Да, ты прав, об этом лучше не надо. А с экспертами если…

– Да уж догадался. Сделают нам экспертизу без протокола, я договорился. Нам-то нет разницы, что напишут в свидетельстве о смерти, но правду узнать неплохо бы. Может, какие-то ниточки зацепим.

Анна слушала его молча, но в голове у нее крутилась мысль о том, что странные смерти Анжелы и Артема как-то связаны между собой, и Тимур прав – если они смогут нащупать эту общую нить, то поймут, кто может быть причастен. И что-то ей подсказывало, что все происходящее связано с ее недавним отказом от слияния с «АлмазЗолотоИнком».

– Тимур, а ты не думаешь, что есть связь между… – начала она, но Сагитов резво перебил:

– Думаю. Но по телефону об этом говорить тебе не советую. Давай встретимся в городе и обсудим.

– В конторе?

– Нет, Аня, не в конторе. Ты ж не маленькая, да? Жду тебя на въезде под стелой, там решим, куда двигаться.

– У меня Тинка в гостях, – вспомнила Анна, но потом решила: – Ничего, пусть спит, еще рано. Успею вернуться. Все, жди, я через пятнадцать минут выезжаю.

– Сама за руль не садись! – предостерег Сагитов.

– Поняла… – В сложившейся ситуации совет Тимура уже не выглядел лишним или смешным, и Анна твердо решила больше в одиночку из поселка не выезжать.

Сагитов ждал ее на въезде в город, у большой стелы с надписью «Уйгууна», которая по ночам подсвечивалась цветными лампами и напоминала северное сияние.

Он курил, облокотившись на капот джипа, и то и дело посматривал на проносившиеся мимо машины.

Анна попросила водителя припарковаться рядом и вышла, надев черные очки – светило яркое солнце.

– Ну, слава богу, что долго так? – спросил Тимур, выбрасывая окурок.

– Собиралась долго, вчера с Тинкой выпили, я же с утра болею…

– Насколько я знаю, ты в дрова не напиваешься.

– Не напиваюсь. Но болею все равно. Давай ближе к делу, мне домой надо вернуться, там все-таки Тинка, мы еще по моим делам с ней ничего не обсудили.

– Я тебя долго не задержу. В общем, картина такая. В квартире Строкина все вверх дном, такое впечатление, что искали что-то, – сказал Тимур, тоже опуская на глаза очки со лба. – Эксперт мне только что звонил – в крови снотворное, но следов инъекций нет, выходит – либо сам принял, либо обманом влили, потому что следов борьбы нет. В желудке остатки алкоголя, так что вполне могли подмешать туда. Знать бы еще, кто у него был накануне…

– В его доме полно камер, даже на этажах натыканы. Неужели так сложно это заметить?

Сагитов озадаченно посмотрел на нее: