Sindroma unicuma. Finalizi

И Мэл начал убеждать, долго и упорно. Вместе мы вспоминали ненормальности в моем поведении, и Мэл разбирал каждое из них. Жажда, повышение температуры, острый слух, четкое зрение, тонкое обоняние… Гипотеза Мэла объясняла и временную гибкость тела, и чувствительность кожи, и обострение органов осязания. Убийственно логичная теория.

— И что? Я превращаюсь? — спросила уныло, добитая свалившимся открытием. Вернее, до меня еще не дошло осознание изменений, произошедших в организме. Как их осознать, если ничего не чувствуется?

— Нет, — хмыкнул Мэл. — Ты обладаешь частичными признаками вида. Они обостряются в полнолуние, а потом пропадают. В целом, если приноровиться, можно жить безбедно.

— Но почему именно в полнолуние? Почему не на убывающую или растущую луну?

— Потому что это наследие, доставшееся оборотням от далеких предков. Луна воздействовала на них во все времена. Это сигнал… к производству потомства… к брачным играм… Призыв к поиску пары.

— А-а… — отозвалась я высокоумно и умолкла.

Получается, зашкаливающее либидо объяснялось ничем иным как полнолунием и чужими тельцами в крови. Самое время упасть на кровать и забиться в истерике, лупя по подушке. Не хочу, не хочу!

— Зачем он подстроил? — переключилась я вдруг на Альрика. — Что он задумал? Хочет исследовать меня как лабораторную свинку? — разошлась в гневе.

— Успокойся, Эва. Он не знал. Не мог предположить, во что выльется обет. Вероятность смешения крови равна нулю.

— Тогда каким образом я залезла в этот ноль? — переключила раздражение на собеседника. Профессор виноват в моей полиморфности, а Мэл виноват… потому что стал гонцом, принесшим сногсшибающую весть.

— Загадка. Даже символистик не понимает. И лучше бы не распространяться об этом. Знаем я, ты и он.

— Он знает, ты знаешь. И оба молчали! Проверяли, попаду ли в психушку? — распалилась я.

— Эва… — взглянул виновато Мэл. — Мы поздно поняли, хотя подозрения витали.

Видите ли, витало у них. Витало и витало, не торопясь, а я была готова упасть в объятия первого встречного. Дурацкие инстинкты. И что теперь делать?

Черт возьми, — схватилась я за голову. Надо же так влететь! Один-единственный обет — повод для гордости — и тот пошел вкривь и вкось. Ну, как меня угораздило? Что за патологическая невезучесть?

— И чем мне это грозит? — вцепилась в Мэла. — Я стану животным? Буду бегать на четвереньках? На лапах? — посмотрела на обгрызенные ногти.

Он легонько встряхнул меня.

— Успокойся. Полиморфизм неопасен. В твоем организме соседствуют признаки двух видов. Зато мне придется попотеть: отгонять самцов и держать тебя на привязи.

Некоторое время я соображала, о чем речь, и впала в замешательство. Ой, позорище! И к тому же озабоченное.

— Мэл! — порывисто обняла его и отстранилась, смутившись. — Я отвратительно вела себя, да? На всех кидалась?

— Ты же не знала, что с тобой происходит. И я не знал.

— Не хочу, чтобы ты стыдился меня. Как избавиться от этого? Можно как-нибудь вернуть обратно? Кровь профильтровать, отцедить эти… эритроциты…

Мэл улыбнулся:

— Избавиться не получится. Фильтрация тоже не поможет. И кто сказал, что мне не нравится?

— Слушай, получается, он не носит линзы. Значит, это врожденное, — переключилась я на другую тему, и Мэл понял, о ком идет речь.

— Ты видела?

— Да. Он как-то злился. А его семья… Я приезжала к нему и попала на день рождения. У него сестра, племянники, брат, мама… Неужели они — оборотни?!

— Это громко сказано. Их вид давно утратил способность перекидываться. Зато твои глаза меняются в полнолуние, — сказал Мэл, и я, взвыв от страха, вцепилась в него.

— Я покроюсь шерстью… Буду есть сырое мясо… Мамочки… — заскулила, уткнувшись в его плечо.

— Эва, это предрассудки, — успокаивал Мэл.

— Не хочу-у, — швыркала носом.

— Мы справимся. К этому несложно привыкнуть. Есть способы облегчить обострение.

Ночью я боялась отпустить Мэла от себя. Обнимала и прижималась к нему. Не нужны мне никакие оборотни и самцы. Хочу быть только с Мэлом и буду бороться со своим вторым "я".

Точно, сны о лесе! Ментальная связь, о которой говорил Мэл. Рудиментарный отросток. Истинная природа оборотней, проявляющаяся в сновидениях. Объяснение Мэла пролило свет на причину моих снов. После обета на крови непонятности начали копиться, пока не выплеснулись в полнолуние. Хозяин — это самец. Почему-то сонное подсознание заносило меня на одну и ту же территорию к одному и тому же хозяину. Сколько их, самцов? Много? Как от них спрятаться? Они агрессивны? Что это за народ?

Не хочу знать и слышать! — зажала уши и замотала головой. Я — человек! А остальное — досадное недоразумение. Пусть остаются в своем зверином мирке, я не приобщусь к ним.

Еще сенсация: профессор оказался оборотнем или как там его… И правда, хромота виделась мелочным недоразумением в сравнении с харизмой и обаянием Альрика. Да что там говорить, в нём всего чересчур. Внешность, манеры, движения… Самец, лидер по жизни, привыкший повелевать… Сильная выносливая особь. Фонтан феромонов… Теперь понятно, почему противоположный пол лип к нему как мухи на мед.