Sindroma unicuma. Finalizi

Мужчина протянул мне пачку листов. На первой странице шел список телефонных номеров с указанием лиц, которым чаще всего звонила Эльзушка. Отец, мать, девчонки, дамские салоны и… Мелёшин Е.А. Каждый день, наболтавшись с подружками, Штице набирала заветный номер, чтобы услышать голос Мэла. Я лечилась в стационаре — они разговаривали. И в Моццо общались. Когда успевали? Я бы заметила. Или Мэл скрывал. Приходил с процедур как ни в чем не бывало, и мы шли в обнимку на пляж. Похвальное постоянство. Значит, Эльзушка сказала правду в лаборатории, и Мэл будет всегда возвращаться к своей устойчиво бывшей.

Мое потрясение было столь явным, что Мэл, нахмурившись, зло зыркнул на следователя и выхватил пачку. Пробежав взглядом по строчкам, он быстро пролистал страницы.

— Ну, конечно! — стукнул себя по лбу и облегченно вздохнул. — Смотри, Эва, нулевая продолжительность разговоров. Еше в госпитале я ввел номер Штице в группу нежелательных контактов, и её вызовы перестали доходить.

Действительно, в детальной распечатке в графе "Длительность, сек" шли ровные нули в столбик. Последний состоявшийся телефонный разговор между Эльзушкой и Мэлом датировался почти двухмесячной давностью и составил тринадцать секунд. Да и ранние звонки длились не дольше. Можно порадоваться и заняться самоедством за недоверие к Мэлу.

— Штице звонила каждый день, иногда по два раза, — пояснил он, наблюдая за сменой эмоций на моем лице. — Спрашивала о здоровье, предлагала навестить. Я был против. Однажды сказал, что пора бы ей понять — между нами давно кончено, но Эльзе — как об стенку горох. Тогда и занес её номер в "черный" список. Пару раз она пробивалась, звоня с других номеров, и, чтобы не мучиться, я выбрал на телефоне функцию дозвона для установленных контактов. Звонки с неопределившихся номеров не доходили.

Что ж, Эльзушка не изменила себе, продолжая доставать Мэла с завидной регулярностью. Получается, он опять не посчитал нужным сообщать, что девица нервировала его телефонными трелями. Почему?

— Штице видела в вас причину охлаждения отношений с Егором Артёмовичем, — продолжил следователь, не дав мне поразмышлять над оправданием Мэла. — Она решила, что вам держать ответ за размолвку.

Тоже нашла виноватую. Определила мишенью меня, а не своего бывшего. Удобная позиция.

— Вспомните, случались ли ранее похожие инциденты? Возможно, в других ВУЗах или в интернате имели место конфликты и угрозы, пусть нереализованные.

Что ответить? Что я пряталась как мышка, старалась слиться с тенью и избегала общения, боясь ненароком выдать себя? Что крохотный круг знакомых ограничивался соседями по общежитской комнате и парой-тройкой однокурсниц? В противовес прежнему незаметному существованию в столичном институте закрутилась круговерть знакомств, приведших к приятным и не очень последствиям. В частности, на вопрос следователя можно рассказать о конфликте с Касторским, возненавидевшим меня за исковерканную фамилию. Нет, пожалуй, умолчу об инциденте с бывшим старостой, чтобы не подставить Стопятнадцатого. Никто не знает, что перед тем, как спуститься к горну, банда Касторского потрясла меня за шкирку.

— Нет. Не припоминаю.

Следователя не разочаровал отрицательный ответ.

— Нами был послан запрос в Правительственный суд на снятие дефенсора[20]. Вчера вечером его привезли. Когда последствия отдачи пройдут, проведем процедуру сканирования памяти Штице.

— А ускорить нельзя? — осведомился Мэл. — Есть способы быстрого избавления от отдачи.

Следователь покачал головой.

— Адвокаты обвиняемой следят за правильностью медицинских процедур, поэтому врачи применяют лишь разрешенные препараты для снятия симптомов. Часом раньше или двумя часам позже — уже не имеет значения, потому что предварительные показания Штице подтолкнули нас в другом направлении. В частности, к Ромашевичевскому. В его отношении получено и применено разрешение на снятие дефенсора[20]

.

— Но зачем Штице приплела Ромашевичевского? — изумилась я. Участие препода в смертельном покушении на мою персону казалось больной фантазией спятившей девицы.

— Ромашевичевский Максимилиан Эммануилович, пятидесяти восьми лет, доцент кафедры сложных составов при висорическом институте, — зачитал следователь. — Это отдельная и насыщенная история. Сложив показания обвиняемых, мы получили обобщенную картину. В ней много пробелов, но основные вехи ясны. По словам Штице родители поставили ей условие: отличные результаты по результатам зимней сессии взамен на машину модной марки и последней модели.

Мэл присвистнул:

— На какую?

— "Торнадо Лига". - ответил мужчина, и Мэл со знанием дела покивал, соглашаясь с эпитетами "модная марка", "последняя модель", а заодно с неозвученным "умопомрачительная цена". — У Штице не возникло проблем с предметами и преподавателями. Единственным препятствием на пути к цели оказался Ромашевичевский, согласившись на "хорошо" по теории снадобий. Штице испробовала все возможные способы. Она даже пыталась совратить преподавателя, но потерпела неудачу.