Синие цветы I: Анна

Продержаться до чего? Машина перемещалась рывками – влево, вправо. Меня основательно приложило головой о дверь, но это была не то чтобы приоритетная проблема сейчас. Кажется, продолжали стрелять – сложно понять из-за музыки, которая теперь звучала так громко, что причиняла боль ушам. Я потянулась к магнитоле. Безотчетное, механическое движение, которое я осознала только после того, как Науэль хлопнул меня по руке – с силой, больно. Я уставилась на него круглыми недоумевающими глазами. Почему-то факт того, что он меня ударил, поразил меня до глубины души, так, что на минуту затмил все прочие переживания.

Наша машина вылетела за поворот, едва не задевая левым боком встречную. Я взвизгнула, ослепленная светом фар.

– Твою мать, ляг ты на пол! – проорал Науэль.

Но когда я не могла наблюдать ничего из происходящего, мне становилось еще страшнее, поэтому я смотрела в окно, сидя на полу и вцепившись в приборную панель судорожно стиснутыми пальцами. Вспышками света мелькали несущиеся на нас фонари, а потом мы точно в грот въехали, кромешная тьма – Науэль выключил фары, и при отсутствии зрительного восприятия меня полностью захватила музыка. Плоть музыки, состоящая из мелодии и голоса певицы, как растворилась, остался только вздрагивающий скелет ритма. В паузе между предыдущей и следующей песней я отчетливо услышала звук выстрела – неожиданно тихий, больше похожий на свист. Стекло не взорвалось, не посыпалось на капот.

Я возликовала, что они промазали, а потом до меня дошло, что их больше интересуют наши колеса, чем стекла, поэтому Науэль так и петляет. Перспектива быть схваченной этими людьми пугала меня больше, чем вероятность быть ими убитой, и я ужасно занервничала, но пещерная темнота обещала нам спасение – Науэль ускользал от преследователей. Если, конечно, мы не вылетим в придорожную канаву…

Снизу вверх я посмотрела на Науэля. В единственном слабом свете огоньков от магнитолы мне сначала почудилось, что он плачет – глаза блестят, рот приоткрыт. А потом я поняла, что он смеется. Он сошел с ума? Кому в такой ситуации может быть весело? Боковым зрением я различила мерцание впереди и вскоре смогла рассмотреть: дорогу преграждали освещенные серебристым светом металлические ворота, от которых в стороны расходилась высокая каменная стена. Науэль мчался прямо на ворота с непосредственностью человека, уверенного, что и так задержался в этом мире дольше, чем хотелось.

Музыка остановилась, хотя на самом деле это я оглохла, и в беззвучной темноте я наблюдала, как мы приближаемся к тонне стали, которой чьи-то настойчивые руки придали форму переплетающихся цветов и веток. Однако, даже приобретя изысканный вид, плотная жесткая масса не потеряла свою неумолимость. Науэль не снижал скорость. Мне хотелось посмотреть, по-прежнему ли ему весело, но я глаз не могла отвести, завороженная собственной гибелью. Расстояние сокращалось… столкновения было уже не миновать… В последний момент я зажмурила глаза, замечая сквозь ресницы, как посеребренная светом сталь подалась и отодвинулась назад…

Мы вылетели на ярко освещенную аллею. Музыка вернулась, навязчивая и радостная, загрохотала в ушах. Хотя наша машина двигалась очень быстро, я успела заметить одетых в черное людей, высыпавших на дорогу. Загремели выстрелы, частые, как дробь дождя по жестяной крыше, шумные, легко различимые даже сквозь музыку… Я ощутила металл в своем теле, но это было не больше, чем секундной игрой испуганного воображения. Выстрелы не задевали нас. Приподнявшись и, холодея от страха, заглянув за сиденье, я увидела грозди золотых брызг позади нашей машины и тупо подумала: «Опять фейерверки». Потом до меня дошло: стреляют по нашим преследователям. Что происходит?

Добивая тормоза, Науэль резко остановил машину и выпрыгнул из нее с легкостью резинового мячика. Раздался его бешеный крик:

– Вы трупы! ТРУПЫ! – и смех.

Я попыталась открыть дверь со своей стороны, но пальцы меня не слушались. Тогда я неуклюже проползла вдоль сиденья Науэля и выпала на асфальт.

Снаружи было много людей, которые не суетились, но быстро перемещались туда-сюда. Науэль смотрел в ту сторону, откуда мы прибыли. Из его глаз выплескивалось яростное веселье. Я оглянулась: серая машина, вся изрешеченная пулями. Человек в черном пальто выволок водителя, уложил его на дороге. Меня передернуло. Я снова перевела взгляд на Науэля. Вряд ли он чувствовал отвращение, сожаление или грусть. Радость победителя затмевала для него все – он загнал этих людей в ловушку, и теперь они мертвы, неудачники. Я не знала, что сказать и что думать. Боковым зрением я видела толстые стволы деревьев – будто в лесу. И просто спросила:

– Куда мы приехали?

– Домой.

К Науэлю подошел бородатый человек, хлопнул его по плечу.

– Эль, ты не мог обставить свое появление менее помпезно? Рискованно так врываться, ведь мог закончить, как эти, – бородатый показал на изуродованную машину. – Мы догадались, что это ты, лишь по соплям карамельным, которые кроме тебя никто слушать не станет.