Сиреневое боа

Те, кто успел выбраться из клетки, устроили ритуальные пляски. Людей обуяла животная радость. Никакого будущего: нас волновал лишь миг танца. Бе-езза-а-або-ооо-тно-оость! Дикая, детская беззаботность отожествлялась с счастьем. Дух наш размахивал флагами. Мы упивались свободой. Сумасшедшая бесконечность, насыщенный сок жизни!

– Бежим!

Откуда-то из другого мира, льдинами скользнули во двор две полицейские машины. Визг сирен, сияния прожекторов и цветных ламп. Кто-то несвязно басил в рупор.

Мы дрались за свободу, гнались за ней и почти успевали. В ушах звенел холод утреннего Лондона, грудь раздирало от влажного воздуха. Его не хватало. Мышцы будто бы превращались в кости. Я бежал изо всех сил. Видел только Лехину спину, и миллиарды домов, ступенек, окон и дверей пролетали мимо. Я бежал и чувствовал внутреннее смирение, остановиться нельзя и механическими движениями я вновь и вновь отталкивался подошвой от земли. Я улыбался, как улыбаются, достигнув цели, и праздновал великолепное открытие своих возможностей. Я обожал бег, Лондон, Леху и себя, и даже Дартса, несущегося чуть позади меня.

Леха резко свернул в сквер. Там росло много кустов и деревьев – идеальное место, чтобы переждать. Я учащенно дышал, ныли ребра. Появился Дартс.

– Жрать охота, – невпопад сказал Леха.

– Ага.

– Как нога?

Я присел на бордюр и принялся развязывать правый ботинок, Леха сбросил рюкзак, в нем звякнуло стекло. Он прощупал ногу.

– Ничего. Вывих или ушиб. Пройдет.

– Не перелом?

– Нет.

Леха вынул из рюкзака бутылку, быстро ее откупорил:

– На, выпей.

Я зажмурился и сделал глоток прямо из горлышка. Еле сдержался, чтобы не выпустить все наружу. Скорчил рожу. Протянул бутылку Дартсу. Тот взял, и завелась волынка:

– Помню, как однажды в детстве свалился с лошади. У моих родителей приличная ферма на юге Шотландии. Отец учил меня верховой езде. Я оказался на несколько миль от загона, и ни с того, ни с сего начался дождь. Сильный. Засверкали молнии. Конь испугался и помчался с бешеной скоростью…

– Тс-с! – перебил его Леха, настороженно вглядываясь в сторону калитки. – Слышите?

Дартс полурастерянно, полуобиженно заморгал:

– Нет.

– Тс-с! Там кто-то есть. Тихо-тихо шагайте к тем кустам. Я посмотрю. Ни звука!

Леха киношной походкой, беззвучно перебегал от одного дерева к другому. Через минуту раздались приглушенные голоса:

– Парни! Свои!

Рядом с Лехой стояла Фанни, а за ними блевал Костик. Леха снова предложил водку, и мы снова выпили. Дартс угостил сигаретами. Мы молча курили. На душе было спокойно. Я устал и жутко хотел спать.

– Надо идти к магазину. Там Борис, – спохватился Леха.

– А его, случайно, не того … Ну, не арестовали? – спросил Дартс.

– Нет. Он там.

Это, наверное, действовала та штука, про которую постоянно говорят: близнецы чувствуют друг друга на расстоянии.

– Стюарт пойдет со мной. Тоха и Фанни пока останутся здесь. У кого есть мобильный?

– Вот, – протянул телефон Дартс.

Леха набрал номер, подождал немного:

– Не отвечает. Возьми, – он вложил мне его в руку.

– А почему я не могу пойти с тобой?

– Так надо.

– Что?

– Отойдем. Мы на секунду, – обратился Леха к Дартсу и Фанни. – Послушай, мне нужно найти Бориса. Пробираться через пять кварталов, причем быстро, у тебя не получится из-за ноги.

– Бежал же!

– Это другое. Опаснее.

– Нашел тридцать три причины, чтобы побыть с этим! Дартсом!

– Идиот! Он мне нафиг не нужен! Тем более с нами будет Костик. Я забочусь, в первую очередь, о тебе!

– Заметно!

– Да, не ори ты. Как только отыщу брата, позвоню тебе. И вы с Фанни, не спеша, как влюбленная парочка, доплывете куда угодно. Если мы пойдем вместе, нас тут же поймают.

– А если поймают вас?

– Не поймают. Обещаю. Дождись моего звонка. Так будет лучше.

Леха прижал меня к себе, мягко поднял голову за подбородок и поцеловал.

– Стюарт, Костик, идем.

Леха все еще держал меня за руку, тихо сказал:

– Все будет хорошо.

Перед тем, как исчезнуть из вида он обернулся и помахал. Я подмигнул, мысленно желая удачи. Хотя в темноте Леха моего лица, конечно же, не разглядел.

– Что, зайчик, мы одни? Выпьем?

Фанни придвинула ко мне наполовину опустошенную бутылку. Я вспомнил, что тоже взял одну с крыши, но, скорее всего, выронил, когда бежал. Я сделал глоток и шумно выдохнул.

– За тебя, милый.

Она несколько раз булькнула и закурила.

– Будешь?

– Ага.

Я потянулся к красноватому огоньку, но Фанни отвела руку в сторону так, чтобы я не сумел достать сигарету. Мягко взяла мою ладонь другой рукой и, слегка улыбаясь, смотря мне в глаза, облизнула мой палец. Затем обхватила его полными губами и запихнула целиком в рот.

– Эй, ты что? – я одернул руку.

– Какой недотрога!

Она наигранно обиженно отвернулась, но ненадолго:

– А ты давно… как же лучше выразиться… гей?

– Ага.

– Сколько лет?

– Не важно.

– Приблизительно? Когда впервые переспал с мужчиной, сколько тебе было?

– Может, пятнадцать.

– А с девушкой у тебя …?

– Да.

– Понятно.

Она замолчала.

– Что понятно?

– Тебе просто не повезло, ты разочаровался. Поэтому тебя и потянуло на мужиков.

– Вроде все нормально. И девушки замечательные, и секс неплохой.

– Ты не знаешь, что такое настоящий секс!