Сиреневые ивы

Вечером заглянул комбат. Повел околичные разговоры о жизни, перебирал книги на полке, хвалил заезжий драмтеатр, исподволь допытываясь у лейтенантов мнения об актерах, искренне огорчился, что на лучших спектаклях они "не сумели" побывать.

Лейтенанты сидели скучные, ожидая главного разговора. У Фисуна всегда так: сначала - о мелочах, потом - о главном. С некоторым облегчением встали, чтобы проводить комбата, а он с порога вдруг начал хвалить их:

- До чего же вы у меня оба хорошие! Просто молодцы. Живете ведь как дружно. Комната - на двоих! Шкаф - на двоих! Стол - на двоих! Даже конспект - и тот на двоих!

Лейтенанты готовы были сквозь землю провалиться, а комбат уже задавал свои "ласковые" вопросы:

- И давно это у вас?.. А, Тухватуллин?

- Первый раз, товарищ майор, - буркнул обескураженный Ершов.

- Вы помолчите. Я видел конспект Тухватуллина - с него и спрос.

- Он правду сказал.

- Поверю. Значит, в первый раз. Стало быть, начало положено. Так, ребятки, или не так?.. Ай-яй-яй, Тухватуллин! Да ведь стоит только палец в рот сунуть. Сегодня конспект ему уступил. Завтра - зарплату. Послезавтра - девушку. Вы, чего доброго, и а соревновании начнете ему уступать по дружбе!..

Все вовремя делает комбат Фисун. Он и ушел тогда, когда лейтенантам показалось, что вот-вот сгорят от стыда.

- Достукался? - зло спросил Асхат, когда за майором закрылась дверь.

- Чего достукался? - взорвался Ершов. - Из-за тебя все!

- Ну и ну!

- Ты не нукай! В самом деле, чей конспект? Я, положим, такой-разэтакий, - признаю критику! А ты-то! Обязан был удержать товарища от дурного поступка или нет?..

- Не ерничай! - сердито прервал Асхат. И неожиданно для себя спросил: - Свадьба-то когда?

- Какая еще свадьба? - нахмурился Ершов.

Асхат вопросительно глянул на друга. Неужели он действительно не понимает? Не понимает, что Асхат Тухватуллин уступил ему свой конспект только из боязни - как бы Сашка не подумал, будто Асхат Тухватуллин отказал из-за девушки?..

Наверное, нельзя так откровенно смотреть в глаза человеку, с которым больше года жил в одной комнате. Уж теперь-то Сашка понял все. На лице его мелькнула растерянность, потом, овладев собой, он криво улыбнулся:

- Ты про Лену, что ли?.. Если влюбился - зря. Могу уступить. Только знаешь, она...

Взгляд Асхата остановил Ершова. "Зачем ты это говоришь мне? Какое ты имеешь право говорить так о ней?"

- Ты лжешь, Сашка!

Наверное, Асхату стало бы легче, взорвись Сашка, накричи, обругай Асхата. Но Сашка устало махнул рукой, сел на койку и начал раздеваться, позевывая...

С того-то дня и стали замечать в батальоне, как холодеют отношения между друзьями-соперниками. И думают - из-за вакансии. Комбат тоже думает. Может, потому-то и тревожно Тухватуллину на нынешнем учении и нет прежнего желания отдаться борьбе, любой ценой вырвать победу.

Резкий торопливый голос командира разведдозора заставил Тухватуллина вздрогнуть.

Минное поле...

Так вот он, первый сюрприз! Первый... Смотря какое поле, - может, другого не потребуется.

Танк вылетел на приземистый увал, и Тухватуллин увидел на горизонте серую гряду высот, манящую и грозную. Она уже так близка! И так далека теперь, когда между нею и танками роты легла полоса земли, нашпигованная взрывчаткой. Дозор стоял, развернувшись в линию вдоль минного поля, и двое саперов уже двигались по краю его - искали проход. "Напрасно стараются, - подумал Тухватуллин. - Лучше бы сразу попробовали определить глубину..." Он не случайно ждал ловушку именно здесь - между речной излучиной и заболоченными пойменными озерами. Река и озера покрыты непрочным льдом, пытаться форсировать их слишком хлопотное занятие. Потеряешь время. К тому же на минные поля можно напороться и на другом берегу...

Значит, разминировать? Время. Оно дорожало с каждым мгновением. Оттого, что он воочию видел теперь гряду, ощущение угрозы становилось мучительным, и оно не пропадет, пока эта естественная преграда не останется в тылу роты. Надо что-то придумать, надо найти выход, пока танки еще движутся. В движении всегда лучше думается, а там, у минного поля, размышлять будет некогда - там надо действовать сразу...

"Прямо пойдешь - себя потерять, направо пойдешь - коня потерять, налево пойдешь - женату быть... Шайтан чертов! О чем думаешь? Он тебя оженит, комбат Фисун, он тебя оженит!.."

Тухватуллин снова оглянулся на свою роту. Она переваливала увал, и по гребню его, дымя и разбрасывая комья мерзлого суглинка, ползла замыкающая машина - приземистый танковый тягач...

"Прямо пойдешь - себя потерять... Зачем себя? Себя нельзя терять, уж если терять, так наименьшее".

Танк остановился, и Тухватуллин, упершись руками в край люка, выбросил тело наружу, жестом остановил подбежавшего командира разведдозора: молчи, мол, сам все вижу! Нетерпеливо сделал знак механику-водителю подошедшего следом танка: "Глуши!" Крикнул:

- Передайте - тягач в голову колонны!.. Живо снимайте с трех танков бревна и вяжите плотиком!..