Сиреневый ветер Парижа

Телевизор оказался в соседней комнате. Меня приковали к подлокотнику кресла, видавшего виды, а Моник с пистолетом села сзади. О человеке, которого я прикончила, в новостях ничего не говорилось, и я решила, что его смерть замалчивают не просто так. Что меня приводило в отчаяние, так это то, что я, перечитавшая горы детективов, в которых герои с успехом выходили из самых запутанных и безнадежных ситуаций, так и не смогла придумать способ, как бы мне обвести вокруг пальца эту дрянь с обгрызенными ногтями. Она была начеку, и бдительность ее не ослабевала ни на секунду, а по тому, с какой почтительностью, даже заботой она поглядывала на меня, мне приходил на ум мультяшный персонаж, у которого в глазах сверкали доллары. Она оберегала меня, как оберегают два миллиона, коварные и злопамятные, которые могут взбрыкнуть и учудить что-нибудь эдакое, после чего ей уже не видать их. Остальное ее не интересовало — а я понимала, что, когда затронута самая чувствительная человеческая струна — алчность, бессмысленно говорить о человечности и взывать к великодушию.

Ближе к вечеру наступила реакция. Я лежала на кровати и вяло размышляла обо всем — и ни о чем. Террористы мне осточертели. Умирать, конечно, было обидно, но ведь в автокатастрофах гибнут сотни людей, и никому до этого по большому счету нет дела. Гибнут ни за что, ну а я так вообще пропаду за чужие грехи, не имеющие ко мне никакого отношения. Я ведь хотела только на Эйфелеву башню посмотреть.

В дверь просунулась взъерошенная голова Лукаса.

– Эй, ты! Моник, тащи ее сюда.

– Зачем? — недовольно спросил мой цербер.

– Мы связались с Максом. Он не верит, что мы ее нашли, хочет с ней поговорить. Хочет убедиться, что это и впрямь она.

Со второго этажа на первый вела лестница. Как я не разбилась на ней в лепешку, передвигаясь со связанными ногами, для меня до сих пор загадка. Впрочем, меня поддерживали: справа — Моник с пистолетом, а слева — Лукас с прыщами. Было от чего прийти в восторг.

Внизу за столом сидел четвертый член их шайки, до сей поры мне неизвестный: аккуратный брюнет с зачесанными височками. Прямо-таки картинка для иллюстрированного журнала. Филипп подтолкнул ко мне стул, и я боком свалилась на него. Говоря по правде, я порядком устала. Брюнет-картинка подал мне сотовый.

– Две минуты, — сказал он предостерегающе.

Мне очень хотелось их послать. Но я не Супермен, увы. Я живой человек из плоти и крови, а все эти дешевые трюки пригодны разве что для плохого кино. Я зажала трубку между плечом и щекой, и мягкий, бархатный голос в ней произнес:

– Привет, Вероника, это я, Макс.

Глава девятнадцатая

Единственная стоящая штука на свете — это деньги.

Джеймс Хедли Чейз. Весь мир в кармане, глава вторая

Деньги и порядочность несовместимы.

Рекс Стаут. Через мой труп, глава 18

Марсель. Помещение, по бумагам отведенное под склад удобрений

– Макс! Это насчет Вероники.

Гроза Всего Цивилизованного Мира приоткрыл один глаз, затем второй, зевнул и посмотрел на Лейлу, которая разбудила его.

– Я же просил меня не беспокоить, — проворчал он.

– Какие-то люди взяли Веронику, — повторила Лейла. — Они хотят получить награду.

Макс перевернулся на спину и чуток подумал.

– Ее взяли? — спросил он слегка изменившимся голосом.

– Да.

– Кто такие?

– Тот, кто позвонил, представился Филиппом Самари. Он связался с нашим человеком в Париже и оставил для тебя сообщение. Сказал, что пересекался с тобой несколько раз и что, может, ты вспомнишь его.

– Самари? — изумился Макс. — Да он же давно отбросил коньки!

– Он с тобой не согласен, — проворковала красавица и состроила глазки, постукивая кончиком туфли по полу. Что бы ни происходило в их жизни, какие бы тяготы им ни приходилось выносить, Лейла всегда была в туфлях на каблуке, при макияже и красиво причесанная. Может быть, за эту неистребимую тягу к женственности он так ее и любил.

– Постой, постой, — заволновался Макс. — Это же Вероника, она же… Ну да, я помню, она его крупно подставила. Так-так, очень интересно. А он выжил? Ума не приложу, как ему это удалось.

– Так что делать нашему человеку? — спросила Лейла. — Передать этому Самари, что мы ее забираем?

– Нет. Пусть посредник соединит его с нами.

– Ты хочешь сам с ним говорить? А это разумно?

– Женщина, не перечь, — проворчал Макс, зевая. — Али со своей аппаратурой здесь?

– Он всегда при мне.

– Даже когда ты в постели? — спросил Макс, скептически вскинув одну бровь. (Женщины просто млели от этой его манеры.)

Туфля перестала постукивать.

– Ты же знаешь, что я не это имела в виду, — сдержанно отозвалась Лейла.

– Знаю, — кивнул Макс. — Пусть отследит звонок. Не дай бог, это окажется подстава. — Он снова зевнул. — Очередная шуточка Саразена и компании. Идиоты! Когда же они поймут, что я им не по зубам?

– Никогда, — отвечала Лейла, улыбаясь ослепительной улыбкой. — Потому что они идиоты.