Сирийские мистики о любви, страхе, гневе и радости

Сотница. Евагрий Понтийский и его восточносирийские последователи активно использовали жанр глав – кратких изречений на богословские, мистические, экзегетические (то есть связанные с толкованием Библии) темы. Главы часто организовались в группы по сто текстов (иногда чуть меньше или больше). Такие группы принято называть сотницами.

Словарь сирийских мистических терминов, упомянутых в книге

Амминуфа – постоянство (этимологически термин связан со словом «аминь»); духовная стабильность, обозначающая необходимость подниматься к просветлению постепенно. К примеру, если вы в состоянии алкогольного опьянения достигли гармонии, ничего общего с амминуфой это иметь не будет. Главы 1, 3

Басимуфа – «удовольствие», «сладость», сопутствующие любви и духовному опыту. Исаак Сирин, говоря о духовном совершенстве, называет этим словом «матерь делания, которая воскрешает все добродетели». В другом месте он пишет, что басимуфа заставляет его сердце радоваться. Изначально

басимуфа – это бытовое слово для обозначения «сладости». Если вы любите есть вафли со сгущенкой, то на одном из современных арамейских языков можно сказать про это басимо йо – «это вкусно». Предисловие Филиппа Дзядко, главы 5, 11

Дуббара – образ жизни, жительство. Этот термин регулярно используется для описания разных стадий мистического опыта. Образован от глагола даббар  – «вести». Если задуматься о внутренней форме этого почти будничного слова, то фраза «знаешь, как себя вести» обретает дополнительную глубину: теперь она имеет отношение не только к конкретным ситуациям, но и к твоей жизни как целому. Глава 8

Кнома – самостоятельное существование, буквально «самость». Сирийские мистики часто говорят о ви́дении красоты своей кномы

, которое случается в достоверной встрече с самим собой. Человек, чувствуя достоверно, что проживает свою подлинную жизнь, утрачивает потребность в конкуренции с другими. Этот опыт означает также и примирение с внешним миром, соприкосновение со всеми людьми. Такова, согласно сирийским мистикам, истинная самореализация. Главы 7, 10

Пуршана – «различение». Сирийские мистики считали, что необходимо понимать и различать, зачем ты совершаешь то или иное действие. Например, если ты совершаешь поклоны во время богослужения, твоя цель – задать ритм, чтобы сделаться спокойным и упорным в достижении цели. Если ты постишься, то делаешь это не просто ради соблюдения ритуала, а чтобы направить свою энергию в другое русло. Глава 7

Раббан – церковный учитель и духовный наставник. Титул раббан носил Иосиф Хаззайа. Главы 3, 8

Равваюфа – «опьянение»; одно из слов, которым сирийские мистики обозначали экстатическую сторону духовного опыта. Глава 1

Рэ́хмфа – обжигающая божественная любовь; именно ее, согласно мистикам, мы переживаем в моменты настоящего счастья. Иоанн Дальятский в одной из своих бесед вспоминает монаха, который, испытывая рэхмфу, вел себя так, что сведущие бы это осудили, а несведущие решили бы, что он сошел с ума. Любовь-рэхмфа – это отклик на открывающуюся тайну человека, любовь к человеку вообще. При этом слово рэхмфа с его эмоциональной заряженностью могло использоваться и в негативном смысле. Например, стяжательство по-сирийски обозначается выражением рэхмаф кэспа то есть «влечение к деньгам». Главы 5, 6

Рэгфа – «похоть», «вожделение». Сирийские мистики следовали античному делению души на три части: вожделевательную, яростную и интеллектуальную. Именно с вожделевательной частью они связывали первую из пяти ступеней созерцания – возможность остановить поток сознания, влюбиться в мир окружающей природы, а тем самым приблизиться к божественному. Бехишо Камульский говорил, что у человека, научившегося всматриваться и изумляться, спадает с сердца пелена страстей. Главы 1, 6

Сайбарта – «пища», «источник поддержки». Сирийские мистики говорят об особой сайбарте будущего века, которую мистик-отшельник обретает в уединении: состояние «лишения» становится для него обретением главного. Глава 5

Суккале – «прозрения». Сирийские мистики постоянно задействовали это понятие, описывая созерцательный опыт на разных ступенях. В главе о выгорании можно увидеть, как суккале связываются с рутинным опытом – человек вовлекается в привычное усилие и учится удивляться обыденному. Именно поэтому появление прозрения нельзя предсказать, его рождают не размышления, а внезапная вспышка в круговороте повседневных задач. Неслучайно Феодор Мопсуестийский говорил, что дело – это тоже молитва. Глава 5