Читаем Сирийские мистики о любви, страхе, гневе и радости полностью

Сирийские мистики о любви, страхе, гневе и радости

Максим Глебович Калинин , Филипп Викторович Дзядко

Максим: Да, это Гавриил говорит Марии. Это гениальное произведение. Кто его написал, точно неизвестно, но значительная часть исследователей считают, что это сочинение VI века и его автор – Роман Сладкопевец. А Роман Сладкопевец – это византийский гимнограф, и, между прочим, он испытал влияние Ефрема Сирина.

Филипп: То есть, получается, Дельфинов, используя форму акафиста, на самом деле, возможно, сам того не зная, имеет в виду и наших сирийских мистиков?

Максим: Может быть, не мистиков, но сирийскую традицию. Но это только мое предположение.

Филипп: Хорошо. Но ведь в этом стихотворении, какой бы оно ни было пародией, поднимается очень важный вопрос – как можно радоваться, когда вокруг в мире столько несчастья? Люди, как пишет Дельфинов, находятся «под пытками в заключении» или пухнут «от голода в чужих краях»?

Максим: Это очень болезненный вопрос, я о нем думал. Ответ я нахожу у Исаака Сирина. Он часто говорит про боль сердца, которая родственна страданиям Христа, – боль за людей становится болью твоего сердца. Сирийские мистики испытывали глубокую солидарность со всеми людьми.

Филипп: А где здесь радость тогда?

Максим: Я думаю, именно эта солидарность помогала им сохранять радость. Сострадание, или, как говорит Исаак Сирин, возгорание сердца о каждом творении, приносит боль, но вместе с тем и чувство глубокого единства и принадлежности к чему-то бесконечно большему, чем ты.

Филипп: Мне эта мысль напомнила стихотворение Григория Дашевского[200]:

Счастлив говорящий своему горю,раскрывая издалека объятья:подойди ко мне, мы с тобою братья,радостно рыданью твоему вторю.Сторонится мое и глаза прячет,а в мои не смотрит, будто их нету.Чем тебя я вижу? И нет ответа,только тех и слышит, кто и сам плачет.

Максим: Точное поэтическое выражение той же идеи! Главное, что нужно понимать про радость сирийских мистиков: она не слепа и не эгоистична. Она может пробиваться сквозь слезы. Или я сказал бы так: она расширяет сердце, а не замыкает человека на себе.

Филипп: Я, кажется, начинаю понимать. Радость, которая вырастает из боли и оказывается сильнее ее.

Максим: Так и есть. И скажу вам так: в сирийском хадуфа (ḥaḏūṯā), «радость», созвучна худдафе (ḥuddāṯā), «обновлению». И мне кажется, это не случайно.

Примечания

Несмотря на популярный формат этой книги, мы постарались оформить ссылки на источники достаточно подробно, чтобы показать, на какие тексты сирийских мистиков мы опираемся, где эти тексты можно прочесть и какие из них остаются непереведенными или даже неопубликованными. В ссылках мы используем термины, которые могут вызвать затруднение, поэтому объясним их заранее.

Мемра. С арамейского этот термин переводится как «речь», «речение» и может, помимо прочего, обозначать беседу, рассуждение, проповедь, трактат, раздел большого сочинения.

Собрание. Тексты Исаака Сирина были сгруппированы его учениками и последователями в несколько томов, состав которых мог варьироваться в разных традициях. В научной литературе эти тома принято называть собраниями (впрочем, термин «тома» тоже используется). Широко известны Первое, Второе и Третье собрания.

Восточносирийская нумерация. Первое собрание Исаака Сирина было переведено на греческий язык уже в IX веке. Именно с греческой версии был сделан русский перевод Первого собрания – «Слова подвижнические» (первое издание вышло в 1854 году). При этом в восточносирийской версии Первого собрания и в греческом и русском переводах нумерация текстов разная. Цитируя тексты Первого собрания, мы следуем восточносирийской нумерации, но, ссылаясь на «Слова подвижнические», всегда указываем также и номер текста по русскому переводу.

Перейти на страницу: