Сюжет Бабеля

Причем здесь младенец, его-то никто Храму не жертвует?!. Младенец, и правда, не при чем. Дело в молоке: Шавуот — это праздник дарования Торы; в этот день Моисей спустился с горы Синай, держа в руках скрижали с Десятью заповедями. И, когда евреи вернулись в свой лагерь у подножия горы, им пришлось довольствоваться молочной пищей. С тех пор, в память о прошлом, евреи перед обедом совершают в этот день молочную трапезу.

А Любка Козак своему сыну Давиду в молоке отказывает. Потому ли, что грудь ее пуста?

Молока у Любки нет оттого, что она отказывается выполнять законы, установленные для людей, и хочет занять место Бога. А поскольку в «Одесских рассказах» на это место претендует не она одна, то и говорить надо не о Боге, но о богах.

Но рассказы о богах — это не рассказы, а мифы. И в мифах никого не удивляет ни многоженство Зевса, ни свары олимпийцев.

Одесса родилась до Бабеля. Полагали даже, что и до Одессы. Будто прежде не саманное стойбище Хаджи-Бей здесь горбатилось, а раскинулся античный и культурный город Одессос. Лишь в советское время выяснилось, что Одессос тот и на самом деле стоял, но у соседей — в Болгарии, рядом с Варной...

Но без Бабеля и Одессы не было бы... Потому что Одесса — это не Греция, выброшенная на русский брег. Это Олимп!

Глава VI Список кораблей

Этот рассказ не вызвал трудностей при чтении, равно как и интереса. Ни у кого. Потому что все с рассказом было ясно: советская агит-сказка про международную солидарность трудящихся. И, в лучшем случае, отношение к рассказу было двойственным — от брезгливости к написанному до (тоже не без брезгливости) жалости к человеку, вынужденному такое писать.

И уж, понятно, никто не доискивался глубин... Глубин чего? — падения?!

А зря!

Итак, «Ты проморгал, капитан!»

Зима, январь, 1924 год, Одесский порт. 9-балльный ветер, а в городе играют оркестры. Сегодня на Красной площади в Москве хоронят Ленина. И матросы с английского парохода тоже хотят участвовать в митинге, но капитан не велит — мол, ветер 9-балльный, как бы чего не вышло! А чтоб матросы не сбежали, приказывает боцману запереть их в трюме. Боцман не возражает, но стоит капитану скрыться в теплой каюте, тут же выбрасывает матросов за борт, и те по льду бегут в город, где жмут руки рабочим и маршируют в траурной колонне. Мораль: ты, капитан, доверился боцману и — проморгал!

А вот завязка конфликта:

«В воскресенье в день похорон Ленина, команда парохода, три китайца, пара негров и один малаец, вызвала капитана на палубу. В городе гремели оркестры и мела метель.

- Капитан О’Нири! - сказали негры и малаец - сегодня нет нагрузки - «Красная нива»: «погрузки»>, отпустите нас в город до вечера.

- Оставаться на местах, - ответил О’Нири. - Шторм имеет 9 баллов, он усиливается; возле Санджейки замерз во льдах «Биконсфильд" барометр показывает то, чего ему лучше не показывать. В такое время команда должна быть на судне. Оставаться на местах.

И он отошел ко второму помощнику, капитан О’Нири. Они пересмеивались со вторым помощником, курили сигары и тыкали пальцем в город, где в неудержимом горе завывали оркестры и мела метель».

Здесь проиллюстрированы два тезиса обращения ЦК РКП «К партии. Ко всем трудящимся» от 22 января 1924 г.:

«<...> его физическая смерть не есть смерть его дела. <...>

Ленин живет среди миллионов колониальных рабов.

Ленин живет в ненависти к ленинизму, коммунизму, большевизму в стане наших врагов».

В первой публикации{86} жанр повествования не обозначен, хотя более всего написанное похоже на очерк. Так или иначе, сочинено это было по поводу конкретного события и подписано псевдонимом «Баб-Эль». Псевдоним, конечно, прозрачный донельзя, но читателю не знакомый (Бабель пользовался им лишь трижды, да и то в 1916-17 годах, в петроградском «Журнале журналов»{87}). Да и зачем он нужен — псевдоним?! Неужели намек на то, что материал не авторский, а заказной?

И срок, наверное, назначили самый сжатый... Вот начало второго абзаца:

«В воскресенье в день похорон Ленина»...

Так пишут, когда от события до описания прошло меньше недели. Иначе пришлось бы уточнять: «в прошлое воскресенье». А Бабель все сроки пропустил, и публикация вышла две недели спустя, когда следовало уже писать: «в позапрошлое...»

В сентябре сочинение было перепечатано в «Красной ниве»{88} и с 1926 года входило в сборники рассказов Бабеля{89}.

Сравнение газетной версии с журнальной обнаруживает, что текст подвергся правке. Например, во фразу: «в день похорон Ленина, команда парохода, три китайца, пара негров и один малаец, вызвала капитана на палубу» вставлено слово «цветная» — «цветная команда». А согласно первому варианту выходило, что вся команда парохода состояла из цветных, зато начальство было сплошь белым!