Скала Прощания. Том 1

– Да! – закричала она. – Да! Ты думаешь, я дура! Ты прав! Я оставила свой дом ради тебя и бежала с земель отца. Неужели я должна вернуться домой, как побитая собака? Я прежде умру тысячу раз! У меня отняли все, а теперь ты хочешь посмотреть, как я буду ползать на коленях? – Она упала на землю, и ее белые колени погрузились в мягкую почву. – Я умоляю тебя. Не ходи к тритингам. А если все-таки пойдешь, оставь мне достаточно еды, и я дойду до того места через лес.

– Это безумие самого худшего вида, – прорычал Джошуа. – Неужели ты не слышала, что сказала Джелой? Если ситхи не убьют тебя за то, что ты пришла на их землю без разрешения, ты попадешься норнам, и твоя судьба станет еще ужасней.

– Тогда убей меня. – Она потянулась, чтобы схватить Найдел, висевший в ножнах на боку Джошуа. – Я лучше умру, чем вернусь к тритингам.

Джошуа схватил ее за запястье и заставил встать. Воршева отчаянно сопротивлялась, пинала его по голени ногами, одетыми в легкие, вымазанные грязью туфли.

– Ты ведешь себя, как ребенок, – сердито сказал он и отклонился назад, чтобы избежать пощечины. – Ребенок с когтями.

Джошуа развернул ее к себе спиной и толкнул вперед к упавшему дереву. Потом он сел, притянул Воршеву к себе, так что она оказалась у него на коленях, обхватил ее руками и прижал к себе.

– Если ты будешь вести себя, как своенравная девчонка, я буду обращаться с тобой соответственно, – сказал он сквозь стиснутые зубы.

Она продолжала сопротивляться, и ему снова пришлось отклониться назад.

– Я тебя ненавижу, – выдохнула Воршева.

– Сейчас и я тебя ненавижу, – ответил он, еще сильнее прижимая ее к себе, – но со временем это может пройти.

Наконец Воршева перестала сопротивляться и расслабилась в его объятиях.

– Ты сильнее меня, – простонала Воршева, – но тебе нужно хотя бы иногда спать. И тогда я убью сначала тебя, а потом себя.

Джошуа также тяжело дышал. Воршева не была слабой женщиной, а отсутствие кисти правой руки делало борьбу с ней еще более сложной.

– Нас осталось слишком мало, чтобы продолжать убийства, – пробормотал он. – Но, если потребуется, я буду сидеть здесь и держать тебя до тех пор, пока мы снова не отправимся в путь. Мы пойдем в Сесуад’ра, и все доберемся туда живыми, даже если мне потребуется применить силу.

Воршева вновь попробовала высвободиться, но быстро оставила все попытки, как только поняла, что Джошуа не стал ослаблять объятия. Некоторое время она сидела спокойно, ее дыхание постепенно становилось ровным, руки и ноги перестали дрожать.

Тени удлинились, и одинокий сверчок, предчувствуя вечер, затянул свою скрипучую песню.

– Если бы только ты меня любил, – сказала она наконец, глядя в темнеющий лес. – Мне бы не пришлось никого убивать.

– Я устал от разговоров, леди, – ответил принц.

* * *

Принцесса Мириамель и ее спутники-священнослужители свернули с Прибрежной дороги, когда утро уже близилось к концу, и направились по Коммеянской долине в сторону ворот города Наббана. Они ехали по холмистой местности, и очень скоро Мириамель обнаружила, что ей трудно следить за дорогой под копытами лошади. Прошло уже много времени с тех пор, как она видела настоящее лицо Наббана, родину собственной матери, и искушение повертеть головой стало очень сильным. Здесь крестьянские фермы начали сменять районы когда-то имперского города. В долине было множество поселений и городков, и даже на крутых Коммеянских холмах пристроились дома из отбеленного камня, торчавшие на склонах, точно зубы.

Дым от бесчисленных костров поднимался вверх, и серая туча повисла над головами путников, словно тент. Мириамель знала, что обычно ветер разгоняет дым, и небо остается голубым, но сейчас воздух оставался неподвижным.

– Как много людей, – восхищенно сказала она. – А в городе их будет еще больше.

– Но в некотором смысле, – заметил отец Диниван, – это не имеет особого значения. Эрчестер в пять раз меньше, но Хейхолт является столицей всего известного мира. Слава Наббана живет только в воспоминаниях – за исключением Матери Церкви, конечно. Теперь Наббан стал ее городом.

– А вам не кажется странным, что те, кто убил нашего Господа Усириса, теперь держат его у своей груди? – спросил Кадрах, который ехал чуть в стороне от дороги. – После смерти у человека часто появляется много друзей.

– Я не понял смысла твоего высказывания, Кадрах, – заметил Диниван, чье простое лицо оставалось серьезным, – но я слышу скорее горечь, чем слова мудрости.

– В самом деле? – спросил Кадрах. – Я говорю о полезности героев, которых нет, чтобы высказаться за себя. – Он нахмурился. – Господь любит меня, а я так хочу выпить вина. – Он отвернулся, чтобы не видеть вопросительного взгляда Динивана, и смолк.

Клубы дыма кое-что напомнили Мириамель.

– Сколько Огненных танцоров мы видели в Телигуре? – спросила она. – Неужели они теперь есть в каждом городе?

Диниван покачал головой.