Скала Прощания. Том 1

Саймон обнаружил, что глупый гнев не хочет уходить. Они со Слудигом следовали за троллями на баранах вниз по склону, постепенно удаляясь от голых груд камней, оставшихся у них за спиной, и он чувствовал, что его мысли путаются от возмущения, и в результате он способен думать только о чем-то одном, причем не более нескольких мгновений.

Он шел быстро, хотя тело у него все еще болело и было покрыто синяками, внутри кипел гнев, а в голове метались мрачные мысли. Эйстан мертв. Еще один друг погиб. И он ничего не в силах сделать, не мог изменить реальность и даже оплакать Эйстана. И это более всего выводило его из себя: он был бессилен. Совершенно и бесповоротно.

Бледный Слудиг с запавшими глазами явно не испытывал желания разговаривать. Два обитателя равнин шли рядом по широким плоским пластам гранита, периодически преодолевая снежные сугробы, которые копыта баранов превратили в белую пену.

Казалось, подножие гор растет, чтобы их встретить. После каждого поворота тропы перед глазами у путешественников возникали новые склоны, усыпанные снегом, и всякий раз появлялось ощущение, будто они становятся больше. Сиккихок, в свою очередь, растягивался и уходил в небеса по мере того, как они спускались, неизменно становясь все выше, словно гора закончила все дела со смертными и теперь возвращалась в высокую и более привычную компанию неба и облаков.

«Я тебя не забуду, – предупредил Саймон Сиккихок, оборачиваясь на огромный каменный кинжал. Он отчаянно боролся с желанием прокричать эти слова вслух. Если прищуриться, он мог бы разглядеть каменные могильные пирамиды. – Я не забуду, что мой друг похоронен на твоих склонах. Я никогда этого не забуду».

День прошел быстро. По мере того как гора становилась больше, они начинали идти быстрее, плоские промежутки между подъемами и спусками увеличивались. Саймон начал замечать следы горной жизни, которые отсутствовали выше: семьи белых и коричневых кроликов, поедавших траву в промежутках между сугробами, соек и белок, о чем-то споривших на невысоких, гнущихся под порывами ветра деревьях. Эти свидетельства жизни на голых и безжалостных скалах должны были улучшить его настроение; вместо этого его бесцельный гнев лишь усиливался. Какое право на существование имели эти мелкие незначительные животные, когда умирают люди? Почему они так стараются: ведь ястреб, змея или стрела охотника могут в любой момент погасить слабый огонек их жизней. Мысль о бессмысленном существовании в тени смерти наполняла Саймона странно возбуждающим отвращением.

Когда наступил вечер, отряд выбрал пологий участок склона, заросший кустарником, где они и разбили лагерь, – махина Сиккихока по большей части защищала их от порывов холодного, несущего снег ветра. Саймон сбросил на землю заплечный мешок и принялся собирать хворост для костра, но остановился, чтобы проследить, как солнце соскальзывает за горы на западе – одна из которых, он знал, была Урмшеймом, скалой драконов. Горизонт заливал свет, богатый разными цветами, как розы, растущие в садах Хейхолта.

Ан’наи, ситхи, родственника Джирики, погибшего, чтобы защитить своих спутников, похоронили на Урмшейме; солдат Гриммрик, жилистый спокойный мужчина, нашел свой последний приют рядом с ним. Саймон помнил, как Гриммрик насвистывал, когда они ехали на север из Наглимунда, – то были странные звуки, одновременно раздражающие и успокаивающие. Теперь он навеки смолк. Они с Ан’наи больше никогда не увидят такого заката, который сейчас наблюдал Саймон, заката сколь прекрасного, столь и бессмысленного.

Где они теперь? В раю? Но как ситхи мог там оказаться, если они не верят в рай, – и куда, по их верованиям, они отправлялись после смерти? «Наверное, их следует считать язычниками, – подумал Саймон, – значит, они другие – однако Ан’наи был верным и отважным. Разве мог он не попасть в рай? Неужели рай настолько дурацкое место?»

Гнев, отступивший на некоторое время, вернулся. Саймон со всей силы швырнул одну из найденных веток, и она полетела вниз по склону, пока не исчезла в кустарнике.

– Пойдем, Саймон, – позвал его Слудиг, оказавшийся позади от него. – Нам потребуется твой хворост для костра. Разве ты не проголодался?

Саймон даже головы не повернул в его сторону, продолжая смотреть на краснеющее небо и скрипеть зубами от разочарования. Он почувствовал, как рука легла на его плечо, и сердито ее стряхнул.

– Пожалуйста, пойдем, – мягко сказал риммер. – Скоро будет готов ужин.

– А где Эйстан? – сквозь стиснутые зубы спросил Саймон.

– Что ты хочешь сказать? – Слудиг склонил голову набок. – Ты прекрасно знаешь, где мы его оставили.

– Нет, я хотел спросить, где настоящий

Эйстан?

– О, – Слудиг улыбнулся в ставшую очень густой бороду. – Его душа в раю, вместе с Усирисом и Господом.

– Нет. – Саймон повернулся, чтобы снова посмотреть на небо, где уже начали проступать мертвенно-синие оттенки ночи.

– Что? Почему ты так говоришь? – удивился Слудиг.

– Нет, он не в раю, – заявил Саймон. – Рая нет. Как он может существовать, если все представляют его по-разному?