Скала Прощания. Том 1

– А куда мы пойдем? – спросил Саймон. – Где находится Скала Прощания?

– Всему свое время, – ответил тролль. – Я просмотрю мои свитки, когда мы остановимся на ночевку, а сейчас мы должны уходить и как можно быстрее. Горные тропы могут быть очень опасными, а я чувствую в воздухе приближение нового снегопада.

– Новый снегопад, – повторил за ним Саймон, надевая рюкзак. – Снова снег.

Глава 6. Безымянные мертвецы

– …Итак, Друкхи ее нашел.

Мегвин запела:

Возлюбленная Ненаис’у, легконогая танцовщица,Лежала на зеленой траве, безмолвная, словно камень.Ее темные глаза смотрели в небо,И только яркая кровь дала ему ответ,Ее голова на земле, черные волосы растрепаны.

Мегвин поднесла руку к глазам, прикрывая их от жалящего ветра, потом наклонилась вперед и принялась поправлять цветы на могильнике отца. Ветер разметал фиалки по камням, и только несколько сухих лепестков лежало на могиле Гвитинна, находившейся рядом. Когда же снова расцветут цветы, и она сможет ухаживать за последними приютами тех, кого она так любила, как они того заслуживают? Мегвин снова запела:

Он долго держал ее в объятиях,Весь окутанный серыми тенями вечер и всю стыдливую ночь.Столько, сколько она пролежала тут одна.Он смотрел на нее немигающими блестевшими глазамиИ пел песни о лишенном времени свете Востока,Шептал ей, что они дождутся солнца.

Рассвет с золотыми рукамиЛаскал, но не мог согреть дитя соловья.Быстрый дух Ненаис’у бежал, лишившись дома.Крепко прижимал ее Друкхи к груди,А его голос эхом отзывался в лесах и пустошах.Там, где стучали два сердца, теперь билось одно…

Мегвин замолчала, рассеянно размышляя, знала ли она когда-то остальные слова песни. Она помнила, как няня пела ее, когда она была совсем маленькой, печальная история о народе ситхи – Мирные, так называли их ее предки. Мегвин никогда не слышала легенду, которая легла в основу баллады, и не сомневалась, что ее старая няня тоже. Это была просто грустная песня из более счастливого времени, детства в Таиге… до того, как умерли ее брат и отец.

Она встала, стряхнула грязь с черной юбки и разбросала несколько увядших цветов в траве, пробивавшейся в могильнике Гвитинна. Когда Мегвин начала подниматься по тропинке, плотно запахнувшись в плащ, чтобы защититься от ледяного ветра, она в очередной раз подумала, как было бы хорошо присоединиться к брату и отцу Ллуту здесь, на мирном склоне горы. Ей совсем нечего ждать от жизни.

Она знала, что сказал бы Эолейр. Граф Над-Муллаха напомнит ей о том, что у ее народа не осталось никого, кроме Мегвин, чтобы направлять их и вдохновлять. «Надежда, – часто спокойно повторял Эолейр, наделенный лисьим умом, – подобна ремешку на седле короля – очень тонкая штука, но, если она лопнет, мир перевернется вверх ногами».

Мысли о графе вызвали у нее столь редкую вспышку гнева. Что он понимает – что знает о смерти Эолейр, для которого жизнь – это дар богов? Он даже представить не может, как тяжело просыпаться по утрам, вспоминая, что те, кого она любила больше всего на свете, ушли навсегда, что ее народ лишился корней и наполнен злобой, и его ждет медленное унизительное уничтожение? Какой дар богов стоит серого груза боли и нескончаемого круговорота мрачных мыслей?

Эолейр, граф Над-Муллаха часто навещал ее в последнее время и разговаривал, как с ребенком. Когда-то, очень давно, Мегвин его полюбила, но ей хватало ума не рассчитывать на взимность. Высокая, как мужчина, неуклюжая и прямая в своих словах, скорее, похожая на дочь крестьянина, а не на принцессу – кто вообще мог ее любить? Но теперь, когда от дома Ллута-аб-Ллитинна остались только она и ее растерянная мачеха, Эолейр начал проявлять к ней интерес.

Впрочем, им двигали вовсе не низменные побуждения. Мегвин громко рассмеялась, и ей совсем не понравился звук собственного голоса. О боги, низменные мотивы? Только не благородный граф Эолейр. Это она ненавидела в нем больше всего остального: его бескомпромисную честь и доброту. Мегвин до смерти устала от жалости.