Скала Прощания. Том 2

– Мы решили вам верить. Мы пришли к выводу, что вы благородные люди, – сказал Йис-фидри. – И, даже если мы ошибаемся, вы уже видели, где живут последние дварры. И, если мы не станем вас убивать, нам останется лишь надеяться, что вы не расскажете о нас нашим бывшим хозяевам. – Он печально рассмеялся, и его взгляд что-то с тревогой искал в тенях. – Мы не из тех народов, что способны применять против других силу. Мы слабые и старые… – Дварр постарался взять себя в руки. – Нельзя ничего спасти, скрывая знания. Поэтому все наши люди могут теперь вернуться сюда, к Свидетелю.

Йис-хадра, которую Йис-фидри назвал своей женой, подняла руку, поманила кого-то из темноты в дальней части чаши арены, а потом позвала на музыкальном языке дварров.

Появился свет, который начал медленно спускаться по ступеням арены, всего около трех дюжин светильников, и каждый дварр держал в руке сияющий розовый кристалл. Большие головы и широко расставленные серьезные глаза делали их похожими на не совсем здоровых детей, гротескных, но не страшных.

В отличие от четверки Йис-фидри, новые дварры боялись подходить к Мегвин и Эолейру слишком близко. Вместо этого они медленно прошли по каменным дорожкам и расселись среди сотен и сотен скамеек, повернувшись лицами к ярко сиявшему Осколку и продолжая сжимать тонкими руками кристаллы. Подобно умирающей галактике, в огромной мрачной чаше мерцали тусклые звезды.

– Им холодно, – прошептал Йис-фидри. – Они счастливы, что могут вернуться к теплу.

Мегвин вздрогнула, она не ожидала, что тишина может быть нарушена. Она вдруг поняла, что в этом подземном городе нет пения птиц и шороха ветра в ветвях деревьев, казалось, он весь соткан из тишины.

Эолейр окинул взглядом круг серьезных глаз, а потом повернулся к Йис-фидри.

– У меня складывается впечатление, что твой народ опасается этого места, – сказал граф.

Дварр выглядел смущенным.

– Голоса наших прежних хозяев пугают нас, вы правы. Но Осколок теплый, а в огромных залах и на улицах Мезуту’а холодно.

Граф Над-Муллаха сделал глубокий вдох.

– Тогда, пожалуйста, если вы поверили, что мы не причиним вам вреда, расскажите, где вы слышали имя Джошуа.

– Наш Свидетель – Осколок. Как мы вам и сказали. Ситхи обращались к нам здесь, в Месте Свидетеля, спрашивали про Джошуа и Великие Мечи. Осколок долго молчал, но в последнее время снова начал говорить с нами, впервые на недавней памяти.

– Говорить? – спросил Эолейр. – Как он говорил с вами? Что такое Осколок?

– Он очень старый. Один из самых древних Свидетелей. – В голосе Йис-фидри снова появилась тревога. Его спутники качали головами, на узких лицах застыло смущение. – Он долго молчал. Никто из них не говорил с нами.

– Что ты хочешь сказать? – Граф посмотрел на Мегвин, чтобы проверить, разделяет ли она его удивление. Она избегала его взгляда. Осколок пульсировал мягким молочным светом, и Эолейр предпринял еще одну попытку. – Боюсь, я вас не понимаю. Что такое Свидетель?

Дварр задумался, он явно искал слова, чтобы объяснить то, что никогда не нуждалось в объяснениях.

– В далеком прошлом, – наконец заговорил он, – мы и другие, рожденные в Саду, могли беседовать благодаря определенным предметам, способным выступать в роли Свидетелей: Камни и Чешуйки, Водоемы и Костры. Через эти вещи – и другие, такие как великая Арфа Наккиги, – мир Садорожденных был связан воедино нитями мысли и речи. Но мы, тинукеда’я, многое забыли еще до падения могучего Асу’а и значительно отдалились от тех, кто жил там… от тех, кому мы когда-то служили.

– Асу’а? – спросил Эолейр. – Я уже слышал это название.

Мегвин, слушавшая их разговор не слишком внимательно, наблюдала за мерцанием Осколка – ей казалось, будто яркая рыбка мечется под его поверхностью. Сидевшие на скамейках дварры также не сводили глаз с Осколка, их лица были мрачными, словно страсть к этому сиянию каким-то образом их позорила.

– Когда Асу’а пал, – продолжал Йис-фидри, – редкие разговоры сменились молчанием. Язык Огня, Свидетель в Хикехикайо и Осколок здесь, в Мезуту’а, лишились голосов. Как видите, мы, дварры, потеряли способность их использовать. Таким образом, когда зида’я перестали с нами говорить, мы, тинукеда’я, уже не могли управлять Свидетелями, чтобы общаться друг с другом.

Эолейр задумался.

– Но как получилось, что вы забыли искусство управления этими вещами? – после недолгих раздумий спросил Эолейр. – Как оно могло быть утрачено, даже несмотря на то что вас осталось совсем немного? – Он указал в сторону молчавших дварров, которые сидели внутри каменной чаши. – Вы ведь бессмертные, верно?

Жена Йис-фидри Йис-хадра закинула голову назад и застонала, напугав Мегвин и графа. Шо-венэй и Имаиан, оставшиеся спутники Йис-фидри, присоединились к ней. Их жалобы превратились в зловещую скорбную песню, поднявшуюся к потолку пещеры и эхом разнесшуюся в темноте. Другие дварры повернулись, чтобы посмотреть, и их головы стали раскачиваться, словно поле серо-белых одуванчиков.

Йис-фидри опустил тяжелые веки и подпер подбородок задрожавшими пальцами. Когда стоны прекратились, он поднял взгляд.