Скатерть-самобранка: что, сколько, зачем и как мы едим

КУЛЬТУРА ЧАЕПИТИЯ

Пел самовар, а над ним струился сладкий пар…

Помните книгу Распутина «Прощание с Матерой»? Выселяется село под ложе будущего водохранилища, и бедовый Петруха пытается толкнуть кому-нибудь еще добротный дом. Пустое. И обозленный Петруха подпаливает избу. В огне сгорает главная ценность дома — медный самовар. Мать Петрухи будто осиротела. Сидит у подруги за чужим самоваром и горько возвещает: «Стол без самоварного возглавия — не стол, а будто кормушка для птиц — ни тебе чинности, ни тебе приятности…».

О забытой культуре чаепития — наша новая беседа с Иваном Павловичем.

«ПИТИЕ ДОБРОЕ, И КОГДА ПРИВЫКНЕШЬ — ГОРАЗДО УКУСНО…»

— Чаи гонять… Сядем за чайком, поговорим ладком… Именно так воспринималось чаепитие у меня на родине — в архангелогородских и вологодских весях, откуда корнями родители — Анна Ивановна Кальянова и Николай Евгеньевич Хрусталёв. Но имелось в виду чаепитие, как ритуал, и обязательно у самовара. И ведь чай-то был вкусен, и беседа сладка. Не пойму, почему не сохранилась эта традиция? Как вы считаете, Иван Павлович?

— За годы советской власти порушились устои домостроя, устоявшиеся веками, подменен на какой-то суррогат уклад жизни, также выстраданный и выстроенный поколениями. Все ведь было гармонично выстроено, привязано к земле, одухотворено. А что сегодня? Полужизнь — полусуществование. Отсюда и неуважение к хлебу, непочтение к старшим и отношение к столу, извините, как к корыту. Лишь бы всласть почавкать.

Да, помню времена, когда за столом в нашей крестьянской семье, особенно после баньки, всегда садились за самовар. Какой-то сладкий и томный дух исходил от него. И негой наполнялось тело. И вкус-то чая совершенно другой. И ведь не знали наши предки «брукбондов», пили простенький, подчас обычную чайную труху.

— Помню, маманя моя садилась вечером со своей товаркой (так на северах звали подруг) напротив самовара ведерного и пили из него «вприглядку» — на тесемке висел кусочек сахара, а они, приглядывая за ним, — как же, послевоенная драгоценность, днями давились в очередях за кусковой сладостью — и пили из блюдечек ароматный чай. Одевались, садясь за стол, тепло, потом постепенно распугивались, снимали одну за другой кофточки, платочки, косыночки — вот такой моцион.

— Мне это знакомо, ведь родные крестьянствовали на земле. А быт у них был везде схож. Здесь не только ритуал беседы с чаепитием, но и момент банного прогрева. Ведь пока не выпивали тот же ведерного объема самовар, из-за стола не вставали.

— Но куда входило-то? Ведь целое ведро выпивали. А желудок — всего два кулачка…

— Но мы же не дивимся «пивососам», когда охлобучивают по 10 бокалов кряду. Только «до ветру» гоняют часто.

С чаем же другая история — там теплообмен, как в бане. И все зависит от традиций «растягивания желудка». То есть это дело вкуса и привычки. Есть «рекордсмены», способные выпить 70–80 стаканов за несколько часов (вот и ведерный самовар у вашей Мамани с товаркой). В странах Юго-Восточной Азии жители выпивают за день от 20 до 60 пиал, в республиках Средней Азии — 25–30 чашек. Согласно старинным обычаям, чай подают здесь в самом начале еды, а уже после следует обычная смена блюд. В основе этой древней традиции лежат Целебные особенности напитка. Чай повышает тонус пищеварительного тракта, способствует лучшему усвоению любой пищи.