Сказание об истинно народном контролере (География одиночного выстрела - 1)

По-иному зазвучала песня винтов - стала она чуть тише, словно замедлили они свои обороты. И земля стала приближаться быстро и неотвратимо. Самолет стремился к посадочной полосе, за которой, разрушая замутненную линию горизонта, поднимались очертания белокаменного сердца Родины.

Наконец колеса самолета коснулись земли, и покатилась боевая машина по полосе, подпрыгивая, и от этого сотрясаясь.

Добрынин снова приник к иллюминатору, придавив одновременно ногою свою котомку, чтобы больше не отползала она.

Погода за стеклом иллюминатора была солнечной и яркой. По обе стороны от полосы густела зеленая трава, усыпанная звездочками одуванчиков. Чуть дальше строго стояли невысокие кирпичные строения с антеннами на крышах.

Самолет остановился, и пейзаж, наблюдаемый народным контролером, замер и стал как бы картиною, довольно приятной глазу.

- Приехали! - долетел до Павла Александровича бодрый голос пилота.

Услышав этот голос, Добрынин вспомнил, что "единица - ноль", поднялся с сидения и, прихватив котомку, подошел к уже открытому летчиком люку выхода.

Спрыгнув на землю, Добрынин первым делом отошел к траве и присел там на корточки. Голова у него от долгого пребывания в воздухе кружилась, а здесь еще к этому кружению добавились запахи трав, и совсем было почувствовал себя Добрынин нездоровым и нетвердо стоящим на ногах.

В ушах еще шумело, но вокруг было тихо, и тишина эта постепенно вытесняла из памяти ушей шумы прошлого. Приходило успокоение и даже негромкая радость, связанная, конечно, с тем, что долетел он, Добрынин, до Москвы без особых трудностей, преодолев вместе с летчиком все опасности перелета. И вдруг в уже окончательно наступившей в ушах Добрынина тишине что-то бибикнуло, и поднявший голову народный контролер увидел у одного из строгих кирпичных строений черную машину и человека, упорно махавшего рукой. С неохотой встал народный контролер на ноги и зашагал к машине.

Уже подойдя, рассмотрел Павел Александрович лицо человека, махавшего ему рукой, и показалось Добрынину это лицо очень знакомым. Во всяком случае, он тоже помахал рукой в ответ и искренне улыбнулся, а когда подошел вплотную, то и руку пожал этому человеку.

- С приездом вас, Павел Александрович! - говорил человек довольно восторженным голосом. - А вы совсем не изменились! Хотя столько времени прошло!

"Сколько времени?!" - подумал Добрынин, и тут же проявилась в его памяти картинка из не совсем давнего прошлого: его приезд на московский вокзал, встреча с корреспондентами, и - точно - этот человек встречал его там и отвозил на машине на служебную квартиру. Только как же его звали?!

- Ну садитесь, садитесь, пора ехать! - говорив мужчина, и тут вдруг он на мгновение замер, уловив, видимо, печать раздумий на лице народного контролера, а потом заговорил снова, еще более бодрым голосом: - Ну вы ведь меня помните, я - Виктор Степанович!

- Да, да... - Добрынин кивнул. Уселись в автомобиль. Виктор Степанович бросил взгляд на шофера, и тот сразу же завел двигатель.

- А летчик... самолет?.. - взволнованно спросил Добрынин.

- Не беспокойтесь, мы все знаем. Все будет в порядке! - ответил на это Виктор Степанович. - Да, а что у вас котомка такая набитая? Сувениры с Севера?!

Добрынина вопрос рассердил, но виду он решил не показывать - все-таки откуда этому человеку знать обо всем, что произошло с народным контролером.

Выехали на дорогу. С одной стороны от машины неслись навстречу высаженные остроконечные тополя, с другой - клены. Солнце мигало прямо в глаза ехавшим, заполняя лучами каждый просвет между деревьями.

- Вы помните мой галстук?! - спросил вдруг Виктор Степанович.

Добрынин кивнул. Конечно, он помнил.

- Такие перипетии у меня из-за него вышли! - пожаловался Виктор Степанович. - Трудно поверить!

- А что? - сдержанно поинтересовался Павел Александрович.

- Да ведь действительно краденным оказался. - Виктор Степанович тяжело вздохнул. - Я чуть всего не лишился. Хорошо, что Политбюро меня на поруки взяло. Ну а этот Петренко! Это просто поразительно, как люди перерождаются: в девятьсот пятом революцию организовывал, а в тридцать третьем у зампреда Совнаркома галстук украл!

- Его наказали? - спросил Добрынин.

- Расстреляли.

Автомобиль пронесся мимо какого-то подмосковного поселка и выехал на широкое шоссе, а по сторонам шоссе . выросли здания заводов и фабрик, украшенных портретами и транспарантами.

Виктор Степанович молчал. Добрынин тоже. Машина неожиданно въехала в тень, и на лобовое стекло упали первые капли дождя. Шофер снизил скорость. Сразу стало темнее и сумрачнее.

- Третий день дождь! - пожаловался Виктор Степанович.

Зажужжали "дворники", смахивая капли с лобового стекла.

- Даже непонятно, почему это в Мытищах солнце, а в столице дождь! произнес Виктор Степанович.

Добрынин не ответил. Он смотрел в окно на большие серые и черные дома, на редких прохожих, идущих под зонтиками по своим делам. И вдруг что-то остановило скольжение его взгляда, и он встрепенулся.

- Остановитесь! - попросил он заторможенно, еще сам не понимая почему.