Скажи мне, где я

– Ну ты и чокнутая! То, как ты облизала ветку… – Она хохочет. – Я всегда знала, что ты себе на уме, но это было гениально.

– Это ты еще не видела, как она шишкой поцеловала мужика за столом, – широко улыбается Эш. – Никогда не забуду выражение абсолютного шока и ужаса на его лице.

Теперь, когда мы, добыв ветку, стоим на тротуаре и ловим такси, оставив позади отель и Ястреба с его пристальным взглядом, я тоже позволяю себе рассмеяться.

Глава двадцать вторая

Мы все собрались в гостиной Аарьи. Расстегиваю рюкзак и вытаскиваю ветку. Провожу по ней пальцами, дрожа от нервного предвкушения. К ветке приклеены четыре одинаковые шишки. Достаю из сапога нож и начинаю разрезать клей, с легкостью отделяя первую шишку.

Разглядываю ее низ, ковыряю остатки клея. Ищу что-либо аномальное в каждой чешуйке, смотрю на ветку, но не нахожу ничего – обычная ветка с обычными шишками. Принимаюсь за вторую, но результат тот же.

– Ну что? – нетерпеливо спрашивает Аарья.

Я качаю головой, отковыривая третью шишку и внимательно ее изучая. Но в ней тоже нет ничего особенного, никакого сообщения от папы. «А вдруг я ошиблась? Вдруг это был не одиннадцатый стол или наводка была не в шишках?» Сжимаю в руке четвертую шишку, готовясь срезать ее.

– Я бы на твоем месте пошевеливалась, – говорит Аарья. – Иначе Паромщик, чего доброго, убьет твоего отца, пока ты тут ковыряешься с этими шишками.

Эш сердито смотрит на Аарью, а Инес качает головой.

– Что? Я просто констатирую факт, – продолжает Аарья.

– Если это факт, не надо его констатировать, – говорит Эш.

Но Аарья лишь пожимает плечами:

– Какие все нервные!

Срезаю четвертую шишку и переворачиваю ее. В гладком дереве под ней нет ничего необычного, но когда я отковыриваю клей у основания шишки, расплываюсь в улыбке. Дно шишки полое, внутри лежит свернутый листочек бумаги.

Вытряхиваю его себе на ладонь и тут же разворачиваю. На бумаге написано почерком моего отца. Читаю вслух:

На улицу выйдем, изменой ведомы.Первый сезон будет смерти открыт.Час перемен и день выбран искомый.Львиный вожак будет нами убит.

Ничего не понимаю.

– Стихотворение? – озадаченно восклицаю я и на некоторое замолкаю.

Аарья барабанит по креслу пальцами.

– Вслух, Новембер, говори, что думаешь, вслух

.

Я качаю головой:

– Да просто… Никогда не слышала, чтобы папа хотя бы читал стихи, не говоря уж о том, чтобы их писать.

Эш смотрит на листок вместе со мной.

– Невзирая на то, что твой отец не увлекается рифмами, нам нужно расшифровать этот стих, – говорит Аарья и с любопытством подается вперед, как если бы хотела забрать у меня листок. – Очевидно, это угроза в адрес Джага. Но дело явно не только в этом. Если она соответствует остальным наводкам, которые он оставил, ты должна это понять.

– Новембер? – говорит Эш.

Я смотрю на листок, остро чувствуя нехватку времени и давление обстоятельств. Ничего не бросается в глаза. Перечитываю стихотворение еще раз, но слова расплываются по странице, как будто ничего не значат.

– Почему он заставляет меня искать ключ к его местонахождению на двух континентах, черт возьми? – фыркнув, говорю я скорее себе, нежели им. – Я должна предупредить его, что Паромщик все ближе, но вместо этого ломаю голову над каким-то дурацким стишком.

Аарья сопит.

– Ты чего, серьезно? Будь это мой отец, мне пришлось бы объехать все пять континентов лишь затем, чтобы вернуться к тому, с чего все началось… к раздражению.

– Мой папа не такой, как большинство Стратегов, – по инерции возражаю я.

– Ты уверена? – с сомнением в голосе говорит Аарья. – Потому что испытывать детей неприятными и неудобными способами – вполне в духе родителей-Стратегов. Мне жаль разбивать твои розовые очки, но он отправил тебя в отель, принадлежащий Львам, на вечеринку, которую проводил именно Джаг. Не сказать что он пытается защитить тебя.

Я открываю рот, чтобы возразить. Меня злит, что она могла такое предположить. Все, что папа делал всю мою жизнь, было призвано защитить меня. Он любит меня. Он делает это ради меня. Но в свете недавних событий я уже не так уверена в ее неправоте.

– Рискнем предположить, что Новембер знает собственного отца гораздо лучше, чем ты, Аарья, и дадим ей минутку обдумать сообщение, – говорит Эш.

– Ооох, прошу тебя, Ашай, не говори со мной с таким сарказмом, я этого не вынесу, – с утрированным драматизмом восклицает Аарья. – Как же мне жить дальше?

– Все с той же безумной клоунадой, которой ты занимаешься уже много лет, – отвечает Эш.

– Рррр! – Она царапает воздух пальцами, словно большая кошка.

Но я их не слушаю: разглядываю сообщение, перечитывая его снова и снова, но никак не могу понять его смысл, а в голове пустота. Раздраженно выдыхаю. «Прекрати. Возьми себя в руки. Это как учиться фехтовать. Чем больше эмоций, тем меньше от тебя толку».