Сказители

– Я всем сердцем поддерживаю твои мечты и амбиции, как и твою решительность и твердое желание добиться своей цели, продолжая получать образование. Высшее образование – это важно. Ученая степень улучшает твои шансы в жизни более, чем что-то еще, а уж докторская степень обеспечит тебе престиж и уважение. Это я отлично понимаю, и я также знаю, что она принесет гордость, честь и достоинство всем членам нашей семьи, не только тебе. Ты представляешь нашу семью. Но мы в непростом финансовом положении. Мы по возможности оплачиваем твое обучение в школе, но обучение в Бангкоке сопряжено с массой дополнительных трат – в частности, это проживание и повседневные расходы. Я полагаю, что в сумме эти расходы превысят стоимость твоего обучения в университете. И как ты намерен решать эту проблему?

Мой старший сын немного помолчал и дерзко ответил:

– А разве это не твоя проблема?

Г-на Сисака очень рассердил такой ответ сына. Он повторил, что этот вопрос следует решать сыну, а не переадресовывать другим.

– Но ты же каждый день уходишь из дома! – возразил сын.

Меня напугала наглая дерзость сына, который не погнушался задать отцу вопрос, где это он бывает каждый день. Мы с моим старшим сыном знали о тайных визитах г-на Сисака в его приватный мир утех. И он бросил отцу вызов со стратегическим умыслом: это был способ дать отцу понять, что тайна более не является тайной и что он готов посвятить в эту тайну всю семью. Он считал, что отец в конечном счете признает поражение, но ошибся.

– Это мое дело. Не суй в него свой поганый нос! А иначе не получишь от меня ни гроша, – пригрозил ему г-н Сисак.

Мой старший сын явно опешил. Его большая голова словно сморщилась до размера кулака.

Тот факт, что он даже не задумывался, как ему оплачивать высшее образование – да разве образование не должно учить думать наперед? – означал одно: что он приползет ко мне и начнет канючить, что это обязанность родителей – вырастить и финансово поддерживать своих детей и обеспечить им по возможности лучшее образование. Для него это был вопрос родительского долга, а не желания. Это, в его понимании, был признак хорошего гражданина. В его пронзительном голосе звучали презрительные нотки. Я не хотела ничего слышать. Его отношение отнюдь не вызывало у меня желания помогать ему финансово, независимо от того, была эта помощь моим долгом или желанием.

И я сказала своему старшему сыну:

– Сын мой. Мой дорогой, у меня трое детей. Я должна заботиться обо всех троих, не говоря уж о твоем отце. У меня много домашних дел. Посмотри на ситуацию с моей точки зрения. Сколько бы у меня осталось на ведение домашнего хозяйства, на покупки продуктов и на карманные деньги для твоих братьев, если бы ты попросил меня выделить тебе часть денег?

– Тогда почему бы тебе не отдать мне долю Читчая и Майтри? Они живут с вами, им не надо платить за еду и за дом. Им не нужно биться за существование, как мне.

– Как ты можешь такое говорить? Их образование не менее важно, чем твое. И мне нужны деньги, чтобы покупать им еду.

– Ты всегда находишь оправдания, когда речь заходит обо мне, – сказал он. – С Читчаем и Майтри у тебя никогда никаких проблем не было. Давай будем откровенны. Ты их любишь больше, чем меня.

Он расплакался, но это явно был спектакль. Он громко рыдал, но не уронил ни слезинки. Мой сын всегда действовал со стратегическим расчетом: он разыграл сцену и вел себя соответственно, так, чтобы я могла попасться на его крючок. Но несмотря на мою эмоциональную натуру, меня не так-то просто было сбить с толку, потому что я-то была уверена, что любила всех своих сыновей в равной мере. Это он не любил меня, это он меня вечно отталкивал и говорил мне обидные слова. Но ему я этого не сказала.

– Ты не можешь так говорить. С твоей стороны бессердечно и нечестно обвинять меня в этом. Конечно же, я тебя люблю, – сказала, и глаза мои наполнились слезами.

Он немного смутился. Перестав рыдать, он взглянул на меня, словно желая убедиться в искренности моих слов. И увидев мою реакцию, он, наверное, пришел к выводу, что на меня рассчитывать нечего. Он криво усмехнулся.

– Ну и возвращайся жить в своих мыльных операх! – И ушел.

В такие моменты я понимала в глубине души, что мой старший сын не пропадет. Он был достаточно умен и упрям, чтобы осуществить все свои амбициозные мечты. Он не робел перед судьбой, даже если ему было суждено самому проложить дорогу к своей цели в жизни. Я искренне хранила это убеждение в той потаенной части своего сердца, которое посвятила своему старшему сыну.

И вот он уехал из дома получить высшее образование в объятьях столицы.

Периоду его жизни дома и я предпочла период его жизни в Бангкоке. Мы с трудом наскребали денег, чтобы каждый месяц посылать ему, но зато у меня на душе было спокойно. Уж лучше сталкиваться с финансовыми трудностями раз в месяц, чем все время терпеть его в своем доме.