Сказители

Г-н Сисак привел меня в людный китайский ресторан. По его словам, это было одно из самых знаменитых заведений в тянгвате. Он заказал утку по-пекински, тушеную свиную рульку и запеченные креветки со стеклянной лапшой, среди прочего. Он научил меня пользоваться палочками, но я так плохо с ними справлялась, что ему пришлось попросить официантку принести мне вместо них вилку и ложку. Он показал мне, как нужно есть каждое блюдо, что есть перед чем, и клал мне в тарелку мою порцию, после чего приступал к своей и ел с самым непринужденным видом. Он с громким хлюпаньем всасывал стеклянную лапшу, как ни в чем не бывало положив палочки на стол, чтобы руками очистить креветки от панциря. Я бы выглядела смешно, если бы попыталась повторить за ним его действия, и он это знал, поэтому сам очистил мои креветки и выложил мне на тарелку.

Заметив, что я попробовала только кусочек того и сего, он спросил, не удосужившись выслушать мой ответ, почему я так мало ем. Он все повторял, какая это редкость – иметь возможность есть такую изысканную еду, и что такая еда подается только по особым случаям. То, с каким важным видом он все это произносил, заставило меня осознать – раз он привел меня сюда, в этот ресторан, то это и есть особый случай. И с каждым произнесенным им словом я запихивала себе в рот новые и новые куски. Честно говоря, еда пришлась мне не слишком по вкусу. Все было очень жирным. После каждого проглоченного куска меня подташнивало. И что в этой еде такого уж особенного, думала я. Овощей на столе не было. Еда была пряная, кислая, сладкая, жирная и жгучая одновременно: она совершенно отличалась от той еды, которую я готовила нам дома, где все было сбалансированно, и овощи помогали освежить рот. И чем эта жирная еда лучше?

Разумеется, у этого визита имелась некая цель. Покуда мы ели, он начал задавать мне вопросы об ингредиентах каждого из этих блюд: как, по моему мнению, они были приготовлены и способна ли я отличить один метод приготовления от другого. Я могла догадаться, как приготовлены отдельные блюда – например, запеченные креветки со стеклянной лапшой: лапша, креветки, кусочки бекона, черный перец горошком, чеснок, имбирь и соевый соус. Но я понятия не имела, как готовится, например, утка по-пекински. Он заверил меня, что мне не стоит беспокоиться о том, как приготовить такое сложное блюдо. Он просто привел меня сюда, чтобы познакомить с разнообразными видами еды, чтобы я могла их иногда готовить для него дома. Я не сомневалась, что сумею приготовить запеченные креветки со стеклянной лапшой, но торговка из пикапа, у которой я покупала свежие продукты, никогда не предлагала креветок. А это означало, что мне придется пойти на местный рынок, чтобы купить определенные ингредиенты.

Г-н Сисак выглядел очень довольным мной. Он сказал мне, что у меня острый ум, что я быстро учусь, что было необычно для человека, который никогда не ходил в школу. Некоторые учатся лучше на собственном опыте, заметил он.

– Жизнь – та же школа, – сказал он. – Ты моя ученица, а я твой учитель.

– Да, – ответила я.

– Ты заслуживаешь награды, – сказал он.

Он заказал на десерт китайские бобы в сиропе, чтобы освежить рот.

Когда мы тем вечером вернулись домой, он поспешно завел меня внутрь и сказал, чтобы я не беспокоилась о нашем обычном ритуале омовения рук и ног, настояв, что нам пора в постель.

Это всегда служило знаком того, что он возбужден. Обычно я начинала первой, чмокая его в щеку, а он делал то же самое, после чего покрывал поцелуями все мое тело. Потом он взгромождался на меня и двигался, покуда не был полностью удовлетворен. Но на этот раз, когда я чмокнула его в щеку, он нежно застонал и остался лежать неподвижно. Я продолжала целовать его в щеку, в шею, в губы. Он попросил меня его раздеть и поцеловать сначала в грудь, а потом спуститься к животу. Он дрожал всем телом, словно собирался лишиться чувств от недостатка воздуха. Он велел мне приласкать пальцами и губами его пенис, и я послушалась. В сумраке спальни я видела лишь выражение его лица. Он выглядел так, словно съел что-то настолько острое и вкусное, что не мог остановиться и ел, ел, а ему лишь хотелось еще и еще.