Сказка

Лия нетерпеливо кивнула и твердо призвала нас идти дальше. Она права, нам нужно было двигаться, но я задержался ещё на пару секунд, любуясь этим несметным запасом богатств. Я подумал о своих многочисленных поездках на игры «Уайт Сокс», и об одном особом воскресенье, когда увидел игру «Беарс» на «Солджер Филд». На обоих стадионах были застеклённые стенды с памятными вещами, и я подумал, что тут есть нечто схожее: придя посмотреть какую-нибудь игру или состязание, простой люд мог задержаться, чтобы поглазеть на богатства королевства, несомненно охраняемые королевской гвардией во времена правления Галлиенов, а с недавних пор Ханой. Я не знал, как мистер Боудич добирался до них, но то, что он взял, с разрешения или без, это, так сказать, всего лишь капля в море.

Лия жестикулировала более активно — обеими руками, вскинутыми выше плеч. Мы последовали за ней. Я оглянулся напоследок, подумав, что если бы прыгнул в одну из этих куч, то оказался бы по шею в золоте. Потом вспомнил короля Мидаса, который умер с голоду — как говорилось в сказке, — потому что всё, что он пытался съесть, при его прикосновении превращалось в золото.

8

Дальше по коридору я начал улавливать слабый запах, который всколыхнул неприятные воспоминания о Глубокой Малин: сосиски. Мы подошли к открытой двойной двери с левой стороны. За ней находилась огромная кухня с рядом кирпичных печей, тремя горелками, вертелами для готовки мяса и раковиной, настолько большой, что в ней можно было принять ванну. Именно здесь готовили еду для толп зрителей, что приходили в дни игры. Двери печей были открыты, горелки не горели, и ничего не крутилось на вертелах, но призрачный запах сосисок остался. «Больше не съем ни одной в жизни, — подумал я. —

Возможно, ни одного стейка тоже».

Четверо серых людей съёжились у дальней стены. На них были мешковатые штаны и тужурки, как у Перси, но Перси среди них не было. При виде нас, один из этих несчастных поднял свой фартук и накрыл им то, что осталось от его лица. Остальные просто смотрели, их полустёртые черты лиц выражали разную степень смятения и испуга. Я зашёл внутрь, отмахнувшись от попытки Лии потащить меня дальше по коридору. Один за другим члены кухонной команды встали на колени и приложили ладони к своим лбам.

— Неа, неа, встаньте, — сказал я, и был немного встревожен готовностью, с которой они повиновались. — Я вас не обижу. А где Перси? Персиваль? Я знаю, что он был с вами.

Они переглянулись, потом посмотрели на меня, на мою собаку, на Йоту, возвышающегося рядом со мной… и, разумеется, они избегали смотреть на принцессу, вернувшуюся во дворец, который она называла своим домом. Наконец, тот, который прикрыл лицо, опустил фартук и вышел вперёд. Он дрожал. Я избавлю вас от его невнятной речи. Смысл был достаточно понятен.

— Ночные стражи пришли за ним и заключили в свои объятья. Он трясся, а потом потерял сознание. Они унесли его. Думаю, он мёртв, великий господин, так как их прикосновения убивают.

Это я знал, но прикосновения не всегда убивали, иначе я был бы мёртв несколько недель назад.

— Куда они его забрали?

Они помотали головами, но у меня родилась одна мысль. Если Верховный Лорд хотел допросить Перси — Персиваля, — он по-прежнему мог быть жив.

Тем временем, Лия кое-что нашла. Она бросилась через комнату к большому разделочному столу в центре. На нём лежала пачка бумаг, перевязанная верёвкой, и гусиное перо, потемневшее от жира, а кончик от чернил. Она схватила и то и другое, затем сделала свой нетерпеливый жест, говорящий, что нам надо идти. Разумеется, она была права, но ей пришлось бы смириться с небольшой экскурсией в покои, где я уже был. Я задолжал Персивалю. Все мы. И я задолжал Келлину, Верховному Лорду.

Я задолжал ему расплату, и как мы все знаем: как аукнется, так и откликнется.

9

Недалеко от кухни коридор заканчивался высокой дверью, перекрещенной массивными железными полосами. На ней была надпись буквами высотой в три фута. Посмотрев на них прямо, я увидел слова: НЕ ВХОДИТЬ. Когда я повернулся, чтобы взглянуть на них боковым зрением, которого, к сожалению, не было у Кла, слова превратились в мешанину рунических символов… впрочем, я был уверен, что мои соратники могут их спокойно прочитать.

Лия указала на меня. Я подошёл к двери и произнёс волшебные слова. С обратной стороны с грохотом отодвинулись засовы и дверь со скрипом открылась.

— Надо было попробовать в Малин, — сказала Эрис. — Ты мог бы избавить нас от многих страданий.

Я мог бы сказать, что мне не пришло в голову, и это было правдой, но не всей.

— Тогда я не был принцем. Я всё ещё…

— Всё ещё что? — спросила Джайя.

«Всё ещё меняюсь, — подумал я. — Глубокая Малин была моим коконом».

Я был избавлен от необходимости отвечать. Лия манила меня одной рукой, а другой тянула за то, что осталось от моей рубашки. Ну, конечно, она была права. Нам предстояло остановить апокалипсис.