Сказка Шварцвальда

Несколько минут за столом царило мертвое молчание. Молодые люди притихли, думая каждый о своем. Наконец, Маша, не выдержав натиска мучавших ее вопросов, допив одним глотком Маргариту и аккуратно проглотив со шпажки маслину, осмелилась подать голос

— Ты рассказал мне сейчас интересную притчу, зная, что она будет иметь для меня особое значение. Как тебе удалось узнать мое прошлое? Только не говори, что способен читать мысли… я допустила этот факт единожды с моей особой пациенткой…

Непроницаемое лицо Клайва повернулось к окну, он устало опустил глаза на мерцающий огнями город.

— Почувствовать разбитое сердце не составляет особого таланта, тем более для меня, знатока и коллекционера женских душ. Я позволил себе пофантазировать и без труда попал в яблочко. Кстати, я переспал с твоей лучшей подругой, не забыла?.. Мог узнать от нее… А о какой пациентке ты говоришь? — задал он вопрос спокойным равнодушным тоном.

— По идее, она уже таковой не является. Я подписала распоряжение о выписке Виктории перед отъездом… Поверь, если сейчас и существуют ведьмы, то она из их числа. Говоря современным языком, она гениальный экстрасенс, медиум. В прошлом, без сомненья закончила бы путь на костре…

Маша не заметила, как дрогнула рука Клайва, опустившая пустой стакан с остатками не растаявшего льда на стол. Его пальцы судорожно распрямились, и в тот же момент сжались в кулак до белый костяшек. Он не проронил не слова.

— По ее просьбе я направилась в Швейцарию, чтобы отыскать Урсулу Пруст. Если бы не начавшиеся лично у меня кошмары с участием Анны Кляйнфогель, то я бы продолжала пичкать бесполезными медикаментами несчастную Викторию, пытающуюся рассказать мне о присутствии рядом с ней не упокоенного духа…

— Неисповедимы пути твои… — рассеяно подвел итог Клайв — и все они приведут в качающийся на волнах вечно тонущий город!

Маша удивленно взглянула на него, вновь начавшего говорить загадками.

— Так что делай выводы, Птичка! — бодрым голосом резюмировал поднявшийся с кресла Клайв. Он сделал жест рукой замершему у входа растерянному Максу Краузе. — Мы здесь, парень!

Вечер в баре отеля благополучно перетек в посещение ночного клуба в центре Люцерна. Прячась от мыслей о приближающейся разлуке, Маша смеялась весь вечер над нескончаемыми шутками Клайва. Макс так же чувствовал себя свободно и старался не думать о завтрашнем дне.

Англичанин же напился в тот вечер в хлам

Он шутил до слез, а когда шутки иссякали, начинал плакать, не стыдясь окружающих. Его красивое лицо выглядело аллегорическим слепком античной трагической маски. Маша недоумевала, она впервые видела обворожительного сердцееда в таком подавленном, экзальтированно-взвинченном состоянии, она не знала- в какой момент прежний Клайв вернется с новым спичем, а когда поникнет головой и начнет глотать слезы, шепча под нос на родном языке одну и туже фразу — Надо уметь проигрывать….

Она пару раз порывалась спросить — в чем состоял его пресловутый проигрыш, но предупредительный жест Макса останавливал ее — Оставь его! Каждый человек имеет право побыть собой.

Около трех часов ночи еле стоя на ногах веселая троица решила немного развеяться и прогуляться по набережной Ройсса пешком. Они шли по старому, совершенно пустому, полыхающему огнями реклам городу в поисках такси, но безуспешно. Законопослушные швейцарские водители, отработав положенные сверхурочные исчезли с улиц.

Уставшие, но веселые молодые люди добрались наконец до лифта отеля, поднявшего их к рецепции и разошлись по номерам.

На ее подушке лежали белоснежные восковые розы.

В ту ночь они не занимались любовью. Макс прижал ее к себе из последних сил и лежал молча. Он больше всего на свете боялся получить отрицательный ответ, она не была готова сделать выбор.

Они замерли в тишине, прислушиваясь к ударам сердца друг друга, мечтая каждый своем и даже не догадывались, какими одинаковыми были их мечты.

Потом Маша, надолго замерла в объятиях уснувшего Макса, наблюдая, как на небе медленно гасли звезды, приближая рассвет ее последнего с ним дня. Ей безумно хотелось плакать, но было страшно разбудить мирно посапывающего утомившегося ангела — хранителя.

Весь путь до аэропорта, занявший не более часа, прошел в тягостном молчании.

Клайв сосредоточенно вел машину, стараясь исправно соблюдать правила движения и не попасться на глаза внимательным и придирчивым полицейским. Остатки буйной ночи еще не выветрились из его головы. Не проронив по дороге не слова, он припарковал машину на подземной стоянке аэропорта и жестом пригласил спутников выходить. Маша шла словно на автопилоте, гоняя в голове одну единственную фразу, позволяющую ей держаться. "Поплачу потом".

Макс за все утро произнес от силы несколько дежурных вежливых фраз, за завтраком, попросив крепкого кофе и потом коротко поприветствовав смешного, всклоченного, похожего на подгулявшего клоуна, Клайва. Тот страшно закатил опухшие глаза и прижав руки к груди, изобразил искреннее раскаянье.