Сказки Рускалы. Царица Василиса (СИ)

На улице раздавался гул людских голосов. Во дворе царских палат многочисленные прислужники спешили по своим делам. Словно не замечая смены государя, народ продолжал исполнять привычные обязанности: девицы таскали ведра с вечерним молоком из коровника, развешивали на веревках стираное белье. Многочисленные мыльни пускали кучерявый дым из труб, пока молодцы ловко кололи дрова для следующей топки. Чародеев в окно так и не углядела — видать, до сих пор думают, как дорогу к Кощею сыскать.

Неволя грызла душу голодным волком. Хотелось выть от безысходности. Не один десяток раз я обходила опочивальню в поисках хоть малюсенькой огрехи в наложенных чарах, все напрасно — двери и окна намертво запечатало заклятье. Отчаявшись, улеглась на мягкую перину и свернулась клубочком. Голова от переживаний разболелась не на шутку, соображать становилось все труднее.

Перед глазами то и дело вставало лицо Яра. Сердце рвалось на две части. Одна обливалась тоской по Кощею, а вторая сжималась от мысли, что бывший друг сохранил хоть каплю добра в душе. Сомнения не давали покоя. Еще вчера уверенность в чувствах к суженному крепким кулаком могла ухнуть по столу, а сегодня, после разговора с Яркой, едва ладошкой шлепнет. Себя казнила за то, что друг натворил. Страшных бед Рускала натерпеться может. Царство Кощеево под натиском ратной силы — не приведи небо! — треснет. А если все решит тепло сердечное? Как знать... сам сказал, что до сих пор надежда у него на любовь мою греется. От таких дум неловко, да мысли в голову без спроса лезли.

Вечерело. В комнате становилось все холоднее. Печь для меня никто не истопил, а попытки ворожить с треском провалились: и тут Яр постарался — лишил возможности колдовать в опочивальне. Завернувшись с головой в одеяло, заходила по комнате, чтобы хоть немного согреться. Ночка, видать, собиралась по-настоящему осенняя. Вон, и ветер завыл тоскливо.

Во дворе зажгли факелы. Закончив суету, прислужники расходились отдыхать. Понемногу остатки вечернего шума растворились в тишине ночи. Тело разбирала мелкая дрожь. Уже плохо понимала — от холода или от переживаний.

За окном мелькнула тень, знакомый шорох крыльев едва задел слух. Крупный ворон беспокойно перебирал когтистыми лапами по резному выступу.

Глядела на жениха, словно завороженная. Птица внимательно всматривалась в мои глаза, задумчиво наклоняя голову. Словно почувствовал Бессмертный, что сердце мое сомнениями поросло. Взмахнул ворон широкими крыльями и сорвался в ночное небо — рта раскрыть не успела. Ох, матушки, куда же он?

Всю ночь прислушивалась, что за порогом да за окнами творится, да ничего не услыхала.

А под утро вздрогнула от криков бранных. В палатах царских бой нешуточный разыгрался. Пол под ногами заходил от грохота, в воздухе запахло колдовством —сошлись в битве Кощей и чародеи Яра. Множество голосов, стонов и обрывки речей — все, что слышно было. Прижалась к двери и зайцем дрожала. Стихло. Ни шороха, ни вздоха. И я не дышала, пока лязг цепей не убил слабую надежду.

***

Появление Яра ждать не заставило. Колдун вошел в окинутую первыми лучами солнца опочивальню. С довольным лицом, легко улыбаясь, он держался за рукоять меча на поясе.

—  Ни свет, ни заря выспалась, Василиса Дивляновна?

—  Убить пришел? — я зло глянула на самозванца.

—  Нет. — Ответный взгляд заставил меня отвести глаза. — С серьезным разговором к тебе пожаловал. Выслушаешь? — зачем-то поинтересовался Яр.

—  Мне уже все равно.

—  Зря, Вася. Я ведь пришел к тебе не как враг, а как старый друг толковать.

—  Где теперь мой старый друг — неведомо.

—  Все еще здесь. — тяжело вздохнул колдун, усаживаясь на дубовую кровать. — Не так-то просто тебя из сердца вырвать. Старался, сил не жалел, но до сих пор люблю. — Голос Ярки звучал мягко, тон покачивался от волнения:— Если скажешь Кощею, что не люб он тебе больше, если согласишься со мной остаться — сбежим. За тридевять земель отправимся, где нас никто не сыщет. Пусть Рускальский трон Несмеяна займет, а Кощей восвояси в царство возвращается.

—  И что же, откажешься от власти, от богатств?

Колдун опустил глаза. Поджав губы, он смотрел в пол и не решался ответить.

—  Откажусь, — наконец, заговорил Яр.

—  Ой, не верю!

—  В любовь Кощея поверила, значит а моим чувствам — цена невелика? Так выходит, Вася? — во взгляде Ярки мелькало отчаянье.

—  Коли чувства настоящие, отчего не поверить?

—  Настоящие, — колдун соскочил с кровати. — Самые настоящие!

Не поверить в искренность Ярки означало второй раз сжечь его душу дотла. Не могла я так поступить, хоть режьте. Представила — не будет больше ласковых речей Кощея, не ощутить мне нежных рук его. не поцеловать уста желанные — и невыносимо больно сделалось. Сомнения разбились тотчас, как та миска с кашей. Смотрела на Яра, и только вина в душе плескалась, а больше ничего. Память о старом друге разбередила душу, но никто, кроме Кощеюшки, люб не будет. Только нужно за свои ошибки сполна расплачиваться. Пусть жениху придется соврать — от того горько, но погубить два царства куда хуже.

—  Договорились, — еле слышно прошептала я.

***