Скитники

Чем старше они становились, тем бесцеремонней требовали пищу. Вконец измотанные родители пытались не обращать внимания на их раскрытые кульки, но, не в силах слушать душераздирающие вопли, опять отправлялись на поиски корма уже вдвоем.

Когда солнце пекло особенно сильно, кто-нибудь из взрослых вынужден был оставаться на скале, чтобы, расправив зонтом крылья, создавать для птенцов тень. Таким же способом укрывали их и от дождя.

В тот тихий, безветренный день уставшая от бесконечных поисков корма орлица парила над Впадиной, поджидая возвращения неутомимого супруга.

Тем временем беркутята, взобравшись на камень, беспрестанно хлопали крыльями и, подражая взрослым, пытались издавать грозный клекот. Старший, считавший пронырливого братишку главным виновником постоянного чувства голода, вероломно подскочил и столкнул его с уступа. Бедняга, то планируя, то беспорядочно кувыркаясь, полетел вниз.

Семья волков, пригнув головы к земле, рыскала в окрестностях горы Медведь. Они внюхивались в попадавшиеся следы, выуживая свежие запахи дичи.

Остромордый волчонок, по примеру отца, гонял в кустах туда-сюда, туда-сюда, неотвратимо приближаясь к затаившемуся в кустах беркутенку. Пролетавшая в это время над скальной грядой орлица обратила внимание на то, что в гнезде копошится всего один малыш. Зорко оглядев окрестности, она заметила рыскающих у подножья гряды волков. Опустившись пониже, обнаружила пропавшего птенца. Волчонок шел прямо на него. Мать, не раздумывая, спикировала, но, кусты помешали слету прикончить молодого хищника. Орлица опустилась в стороне и, отвлекая внимание на себя, предостерегающе защелкала клювом.

Волчонок оскалил клыки и визгливо затявкал, призывая старших на помощь. Родители примчались тотчас. Они с двух сторон набросились на не успевшую взлететь грозную птицу, и волк, изловчившись, точным ударом клыков ополовинил ей крыло.

Забив что было силы целым крылом, орлица попыталась подняться, но лишь неуклюже завалилась на кровоточащую култышку. Воодушевленные звери вновь ринулись в атаку. Чувствуя, что в небо ей уже не подняться, птица опрокинулась через хвост на спину и, громко клекоча, выставила страшные когти-крючья. Столь устрашающая поза остановила атакующих. Но, быстро сориентировавшись, звери оббежали орлицу, чтобы напасть с тыла.

Услышав призыв подруги, с неба на спину волка черным вихрем обрушился беркут. Восемь когтей-кинжалов вонзились в загривок и, приподняв, опрокинули зверя наземь. Мощный удар стального клюва оглушил его. Бесстрашный орел рвал когтями живот серого, когда ринувшаяся на выручку волчица, сомкнув челюсти, обезглавила пернатого рыцаря. Добив и раненую орлицу, она подозвала перепуганных волчат.

Вскоре от царственных птиц остались лишь две груды перьев.

Порыскав вокруг, волчица обнаружила и затаившегося птенца. Не помогли тому ни хранимое им молчание, ни полная неподвижность. Слегка придушив орлика клыками, мать отнесла еще живую добычу выводку для забавы.

Истерзанный же волк заполз под выворотень, чтобы никто не видел его последних мучений.

Ольга, ходившая с бабами по грибы, сообщила сыну о кучах бурых перьев у подножья горы Медведь. Когда Корней вскарабкался на орлиную скалу, то обнаружил в гнезде уже совсем сникшего от жажды и голода птенца. Увидев человека, малыш с надеждой раскрыл клюв…

Через неделю орленок встал на крыло, но Корней еще долго подкармливал нового питомца - Рыжика, подзывая его к себе особым пересвистом. Орленок так привязался к парню, что безбоязненно ел с его руки. Впоследствии, завидев с высоты благодетеля, он трепещущей тучей налетал на него и, довольный произведенным эффектом, с трудом размещаясь на плече, складывал крылья, демонстрируя темно-коричневую с рыжинкой грудь. Собрав золотистые заостренные перья на голове в великолепный хохолок, птица заглядывала в лицо Корнея и, поблескивая желтыми глазищами, щелкала клювом. Парень ласково гладил приятеля и угощал чем-нибудь вкусненьким: рыбой или дичью. Со временем Рыжик так избаловался, что, если в котомке для него не находилось лакомства, сердито подергав друга за волосы, обиженный улетал. Пристыженный Корней шел к реке, вынимал из ближней морды пару рыбин и свистом возвращал любимца. Мир восстанавливался.

Свора

В один из долгих июльских вечеров волки, обитавшие в окрестностях Каскада, томились под каменистым утесом среди сумрачного леса в ожидании сигнала разведчиков.

Наконец от подножья Южного хребта донесся вой, густой и немного расхлябанный. Он не срывался на последней ноте, а завершался плавно гаснущим звуком, возвещавшим - “чую добычу”. Спустя некоторое время вой вновь полетел над тайгой, наводя на все живое безотчетную тоску.

Отвечая вразброд, потянулись ввысь голоса встрепенувшихся хищников: “Слышим, жди!”

“Видящие” носом не хуже, чем глазами, волки затрусили цепочкой, то опуская, то вскидывая морды, стремясь не пропустить ни единого значимого запаха.

Мягко перепрыгивая через поваленные стволы и рытвины, бесшумно проскальзывая сквозь таежные заросли, они готовы были в любой миг замереть или молнией кинуться на жертву.