Скользящая сквозь время

Эллэйра повела рукой. Вокруг неё образовалось туманное облачко, а когда туман рассеялся, её тоненькая фигурка оказалась задрапированной в лёгкое безрукавое платье.

— Смотри, менестрель, — сказала она, отстёгивая что-то от платья. — Видишь эту брошь?

Энтэнис поднял глаза и посмотрел на лежащее на ладони Богини украшение.

А она вдруг размахнулась и бросила брошь далеко в реку, на самую стремнину:

— Сумеешь её найти, обещаю — будет тебе не только поцелуй. В покоях моих ночь проведёшь. Не найдёшь — что ж, значит, ты и поцелуя недостоин.

Менестрель вскочил и, отбросив лютню, кинулся в воду, на ходу скидывая одежду. Эллэйра посмотрела ему вслед, рассмеялась и — исчезла, растворившись облачком в голубом небе.

А я вдруг оказалась в огромном зале. Кругом царил полумрак, и только дальний конец зала, там, где стоял высокий трон, был освещён мягким светом.

На троне сидел крепкий мужчина средних лет. А возле трона, на полу, распласталась рыдающая в голос Эллэйра.

— Отец, пожалуйста, помоги ему! Прошу тебя! Накажи меня, как хочешь, только спаси его!

— А о чём ты думала, глупая девчонка, давая ему невыполнимое задание? — сурово спросил отец. — Ни один смертный не может справиться с течением реки Времени. Оно слишком бурное для них.

— Не знаю, отец, — простонала девушка. — Я просто хотела пошутить. Думала, он не найдёт брошь, и я…

— И ты опять будешь насмехаться над ним, совсем не думая о том, каково ему выслушивать твои насмешки? Сколько лет он был рядом с тобой, выполняя все твои желания?

— Сорок, — прошептала юная Богиня.

— Сорок лет короткой человеческой жизни он посвятил тебе: писал баллады, развлекал, выполнял твои желания, терпел колкости. Но ему пришлось погибнуть, чтобы ты поняла, какая удивительная душа была рядом с тобой всё это время. Зато сейчас он, наконец-то, свободен от твоих капризов. Зачем мне возвращать его? На новые мучения?

— Нет! Нет, отец! Я клянусь, больше никогда я не задену его злой насмешкой! — вскинулась Эллэйра. — Я… Я люблю его, отец. Умоляю, верни его!

— Богам нельзя любить смертных, — в суровом голосе Бога неожиданно прозвучала грусть. — Как бы мы не продлевали их жизнь, они всё равно умирают, оставляя нас в тоске по утраченному счастью. Зачем тебе это?

— Пусть, отец, пусть. Это будет потом, через много лет. Но эти годы мы сможем провести вместе. Я хочу исправить то зло, которое ему причинила. Помоги, отец. Умоляю тебя, помоги!