Скопление неприятностей

Сидящий на «макушке» алхимик вздрогнул, еще раз проверил направляющие, вздохнул и поджег фитиль. И повторил процедуру еще четыре раза, отправив в галанитский легкий крейсер пять зажигательных ракет…

///

– Добрый Маркус… – пробормотал дер Дент.

– Лучше не поминать сейчас имя Праведника, – тихо произнес стоящий рядом с лейтенантом егерь. – Сейчас ему это не понравится.

– Пожалуй, ты прав… – дер Дент покачал головой. – Я думал, меня уже ничем нельзя удивить, но это… это…

Эта картина была кошмарна в своем величии, и все, абсолютно все, кто мог ее видеть: и на земле, и в воздухе, отложили дела, даже стрелять перестали и молча наблюдали за драматической гибелью «Гарри Тручика».

Пять ракет вонзил в импакто Андреас О. Мерса, и каждая из них расцвела внутри цеппеля маленькой алой звездой… Ну, как маленькой?.. Сравнения с настоящими звездами ракеты не выдерживали, но для крейсера каждая вспышка стала ужасным испытанием, а их серия произвела чудовищную катастрофу.

Алхимик использовал смесь собственной разработки, которую уже опробовал на Фархе, и знал, что она сотворит с цеппелем. Поэтому после того, как последняя ракета врезалась в бок «Тручика», Энди покинул «макушку» «Марии Марк» и принялся неспешно спускаться по длинной лестнице в главный коридор.

А все остальные смотрели на то, как внутри обреченного крейсера набухает желто-оранжевый плод, с которым команда ничего не могла поделать, как плод этот разрывает «сигару», вырываясь наружу языками огня. Как лопаются баллоны. Отваливаются куски обшивки. Как чудовищный жар плавит шпангоуты, и они вылезают наружу, словно вырванные изнутри невидимым великаном. Как взрывается боезапас, разрывая цеппель напополам. И как выпрыгивают цепари, с парашютами и без, пытаясь спастись от охватившего импакто пламени.

А после того как «Тручик» рухнул догорать на землю, дер Дент увидел взлетевшие ракеты – ярко-синие, улыбнулся и приказал:

– К бою, лингийцы! Здесь еще много галанитов, которые сами себя не убьют!

И егеря направились к Лаборатории.

///

– В доме имеется подвал? – спросил Помпилио, когда горничная привела в гостиную двух напуганных, ничего не понимающих мальчиков лет трех-четырех.

– Ты говорил, они не станут стрелять по вилле, – припомнила Валерия.

– Стрелять – нет, но скоро будут здесь, – ответил адиген.

– Дорогая, они высадили десант, – напомнил Аристотель.

И вздрогнул, услышав снаружи выстрелы. Но не пулеметные – винтовочные.

– Подвал, разумеется, есть.

– Охрана долго не продержится, – жестко произнес дер Даген Тур. – Веди женщин вниз.

– А ты? – громко спросила Кира.

– Сделаю то, что должен, – улыбнулся в ответ Помпилио. – Пожалуйста, присмотри за нашими новыми друзьями.

– Конечно, – опомнилась рыжая. И прикоснулась рукой к щеке мужа. – Я буду ждать.

– Я не задержусь, – Помпилио повернулся к двум солдатам, которые до сих пор мялись у дверей. – Вы двое, знаете, где подвал?

– Да.

– Винтовки на изготовку и шагать первыми. Остальным тоже советую вооружиться.

– Солдаты могут остаться с тобой, – сказала Валерия.

– Будут мешать, – отрезал дер Даген Тур.

И направился к террасе.

Спокойной, слегка расслабленной походкой человека, абсолютно точно знающего, что будет делать. Уверенного в том, что будет делать. Человека, который видит не путь, но результат.

Бамбадао.

Ведь в бою важны не столько умения, сколько умение применить умения. В бою побеждает тот, кто останется хладнокровным, не поддается азарту и тревоге, чья выдержка позволяет сохранить руку твердой, а глаз – метким. Для кого бой – это не игра со смертью, а процесс достижения цели. И если бамбини и даже бамбадиры иногда нервничали, то в восприятии бамбадао это понятие отсутствовало напрочь. Они умели абсолютно сосредотачиваться на достижении цели, что делало их… возможно, даже не совсем людьми.

Спокойный, полностью ушедший в себя и видящий все вокруг, Помпилио мягко вышел на террасу, замер, прислушался, убедился, что цеппель с другой стороны дома и не сможет его атаковать, прислушался вновь, на этот раз изучая окрестности, плавным движением вскинул бамбаду и сделал первый выстрел. Сквозь ветви и листья растущих у террасы деревьев, сквозь тонкое оконное стекло флигеля – точно в грудь засевшему в нем галаниту. «Улыбчивый Ре» был ручной бамбадой, бил на сто шагов, не больше, но галаниты подошли к дому вплотную, и это стало для них приговором.

Выстрел.

«Тигриный коготь» – самая тяжелая алхимическая пуля из предназначенных для короткоствольных бамбад – преодолел все преграды на пути к цели, и его энергии хватило на то, чтобы проломить ребра и разбить врагу сердце.

Напарник убитого не понял, что на них началась охота. Увидев, что приятель поймал пулю, второй галанит вскрикнул от неожиданности… С тем же успехом он мог бы во весь голос заорать: «Эй, я здесь!» и следующая пуля из «Улыбчивого Ре» разнесла ему голову.

Помпилио знал, что вокруг дома находится десять галанитов… находилось десять галанитов. И знал, что вторжение прекратится в тот миг, когда они закончатся, а в прекращении вторжения и заключалась его цель. Он ей следовал.