Скопление неприятностей

Третий и четвертый, которые шли к вилле чуть правее первых неудачников, сообразили, что в доме засел стрелок. Но не поняли, что за стрелок, поскольку предусмотрительный Арбедалочик не стал рассказывать бойцам, что их встретит бамбадао. Галаниты решили, что защищать доктора Цанмау явился удачливый снайпер, и, воспользовавшись гибелью соратников, успели добраться до террасы. Но едва первый из них выглянул из-за толстой мраморной балясины, как получил пулю в глаз и отлетел на газон.

Затем прозвучал следующий выстрел…

///

– Вы слышите? – тихо спросила Орнелла. Выстрелы из ручной бамбады следовали не часто и резко отличались от винтовочных. – Он убивает наших.

– Для того мы их и взяли, – хладнокровно отозвался Абедалоф. – Кто-то должен развлекать бамбадао, пока мы…

Не договорил.

Все и так было ясно.

Десяток приготовленных в жертву цепарей ломились в дом с запада, Арбедалочик приказал им войти через открытую террасу, и теперь они умирали, «развлекая» засевшего в доме бамбадао. А сам Абедалоф, Орнелла и наемники обошли виллу, чтобы ворваться через подземный гараж. И именно с этой стороны – с востока – над зданием нависала «Медуза Ло», с которой уже сбросили, но пока не довели до земли «корзину грешника» – для эвакуации группы.

– Скорее!

Они пробежали через распахнутые ворота подземного гаража, и мчавшийся первым Толстый завопил:

– Стой!

И начались крики:

– Стоять!

– Не двигаться!

– Назад!

– Тихо!

– Стоять!

– Руки вверх!

Как всегда бывает, когда возникает неожиданный и смертельно опасный сумбур.

Кричали все, кто оказался в тот момент в гараже, но, к счастью, стрелять никто не начал, а покричав, замерли: Толстый, направивший короткий карабин на Аристотеля, Аристотель, у которого оказался карманный пистолет, и его ствол смотрел на Кузнеца, Кузнец и Колотушка, следящие за солдатами, солдаты, следящие за Кузнецом и Колотушкой, Орнелла, держащая на прицеле Киру, Кира, держащая на мушке Абедалофа… Который остался самым спокойным из присутствующих. Он выставил перед собой руки ладонями вперед, показывая, что не вооружен, и, глядя Аристотелю в глаза, громко произнес:

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.

– Тогда уходи, – предложила Кира.

– Только вместе с госпожой Валерией, – галанит отвесил доктору Цанмау легкий поклон.

– И не думай! – рявкнул Аристотель.

– Не будь дураком, – чуть жестче произнес Абедалоф. – Здесь твои дети, Грау, не нужно ими рисковать.

– Это ты ими рискуешь!

– Но рыдать будешь ты!

И на несколько секунд в гараже повисла тишина: все просчитывали варианты. Детей двое, дети маленькие, дети – плохая мишень, во всех смыслах плохая, и сейчас они тихо скулят за спиной матери. Все это просчитывают, и все понимают, что, если начнется стрельба, дети наверняка пострадают. Потому что кто-то из галанитов будет в них целиться. Обязательно будет.

– У меня мало времени.

Валерия скривилась:

– Тебе нужна я?

– Даю слово, что мы сразу уйдем и никого не тронем, – громко ответил Арбедалочик. – Я и так совершил множество глупостей.

Доктор Цанмау повернулась к мужу:

– Дорогой…

– Нет, – мотнул головой Аристотель. – Нет.

– У нас нет выбора, – твердо сказала Валерия, и в это мгновение Кира поняла, почему Помпилио замер при ее появлении. – Я должна отправиться в плен, потому что мы не можем рисковать детьми.

Валерия просчитала варианты лучше всех и согласилась на жертву. Не потому, что муж не мог ее защитить, а потому, что его защита могла обойтись слишком дорого. И все это поняли, а главное – Аристотель. Он не опустил оружие, но в его глазах Кира разглядела то, чего никогда не видела, и знала, что никогда не увидит в глазах Помпилио, – покорность судьбе. Аристотель отказался сражаться. И, глядя на него, Кира почему-то вспомнила Розарио, единственного Кахлеса, выжившего в войне с Эдуардом Инезиром, и сказала себе, что есть мгновения, когда нельзя просчитывать вероятности – а нужно сражаться. Сражаться, позабыв обо всем.

А затем Орнелла прошептала:

– Он перестал стрелять.

И в тишине гаража ее шепот прозвучал громом.

И рыжая улыбнулась.

///

В каморах «Улыбчивого Ре» помещалось шесть патронов, и сегодня все они были одинаковыми: мощные «тигриные когти», способные пробить даже толстый деревянный брус, и не просто пробить, а прикончить стоящего за ним человека. «Улыбчивый Ре» бил на сто метров, не больше, но сейчас этого было достаточно.

Избавив планету от десятого галанита, который надеялся спастись бегством, Помпилио добавил в каморы патроны, одновременно прислушиваясь к происходящему в доме, и бросился к ведущей в подвал лестнице. Но бросился так, как умеют бамбадао: быстро, но бесшумно, чтобы его появление стало сюрпризом.

При этом Помпилио не ругал себя за то, что попался на обман, не корил за то, что не отправился вместе с Кирой и терданами. Сейчас он вообще ни о чем не думал. Он достиг одной цели и бесшумно, но очень быстро двигался к другой.

Но не успел.