Скорость тьмы

Мне кажется, я понимаю, о чем умалчивает мистер Алдрин. Его брат родился слишком рано, до того как появились методы, которые помогли мне и другим. Возможно, он даже не воспользовался лучшими методами, доступными в те времена. Вспоминаю описания в учебниках. Представляю себе Джереми, остановившегося на том уровне, на котором я был в детстве.

– Надеюсь, новое лечение подействует, – говорю я. – И для него тоже.

Мистер Алдрин издает непонятный звук, затем произносит хрипло:

– Спасибо, Лу! – И добавляет: – Вы хороший человек!

Я не хороший человек. Я просто человек, такой же, как мистер Алдрин, но мне приятно, что он считает меня хорошим.

* * *

Когда я приезжаю, Том, Люсия и Марджори сидят в гостиной. Обсуждают следующий турнир. Том смотрит на меня.

– Лу, ты решил?..

– Да, я согласен.

– Хорошо! Тогда заполни заявку и…

– Нет, я не об этом, – уточняю я (и правда, откуда ему знать, о чем я?). – Я не буду выступать на следующем турнире.

А буду ли я когда-нибудь выступать на турнирах? Захочет ли будущий Лу фехтовать? А можно ли фехтовать в космосе? Думаю, это крайне сложно в состоянии невесомости.

– Но ты сказал… – начинает Люсия, потом лицо ее меняется, вытягивается от удивления. – О… ты имеешь в виду… ты решил пройти лечение?

– Да, – отвечаю я.

Смотрю на Марджори. Она смотрит на Люсию, потом на меня, потом снова на нее. Не помню, рассказывал ли я Марджори про лечение.

– Когда? – спрашивает Люсия, пока я пытаюсь сообразить, как объяснить все Марджори.

– Начну в понедельник, – говорю я. – Еще нужно подготовиться. Я перееду в клинику.

– Ты заболел? – спрашивает Марджори – она очень побледнела. – Что с тобой?

– Я не болен, – говорю я ей. – Существует экспериментальное лечение, которое может сделать меня нормальным.

– Нормальным? Лу, ты и так нормальный! Мне нравится, какой ты сейчас! Тебе не нужно становиться другим. Кто тебе это внушил?

Она будто бы сердится. Не знаю, на кого – на меня или на того, кто, по ее мнению, мне это внушил. Не знаю, рассказать ли ей всю историю или только часть. Расскажу все.

– Началось с того, что мистер Крэншоу – мой начальник – захотел сократить весь наш отдел, – начинаю я. – Он узнал про новое лечение. Сказал, что это сэкономит деньги.

– Но это же давление! Это неправильно! Незаконно! Он не имеет права!

Марджори очень сердится. Щеки то краснеют, то бледнеют. Хочется крепко ее обнять. Но это не принято.

– Так все началось, – продолжаю я. – Но ты права. Он не имел права делать то, что собирался. Мистер Алдрин, начальник нашего отдела, нашел способ ему помешать.

Это меня до сих пор удивляет. Я был уверен, что мистер Алдрин передумал нам помогать. Я так и не понял, что предпринял мистер Алдрин, чтобы остановить мистера Крэншоу, чтобы его уволили и под охраной вывели из здания с вещами в картонной коробке. Рассказываю, что говорил нам мистер Алдрин, что говорили юристы на собрании.

– А теперь я решил, что хочу измениться, – говорю в заключение.

Марджори глубоко вздыхает. Мне нравится смотреть, как она вздыхает. Одежда на груди натягивается.

– Почему? – спрашивает она тихо. – Из-за нас?.. Из-за меня?..

– Нет, – говорю, – не из-за тебя. Для меня самого.

Плечи ее опадают. Я не знаю, что это: облегчение или грусть.

– Из-за Дона? Он тебе внушил, что нужно меняться, что ты неправильный?

– Нет, не Дон. Не только он.

Мне кажется, все очевидно. Странно, почему она не понимает. Она же видела, как меня остановил охранник в аэропорту, а я не смог говорить и ей пришлось прийти на выручку. Видела, как я не смог ответить полицейскому и мне помог Том. Мне не нравится быть человеком, которому вечно нужна помощь.

– Это нужно мне, – повторяю я. – Я хочу спокойно объясняться в аэропорту и в других местах, где мне обычно сложно, не хочу, чтобы все на меня оглядывались. Хочу ходить повсюду и учиться вещам, которые считал недоступными.

Ее лицо вновь меняет выражение, становится мягче, голос звучит спокойней:

– Что за лечение, Лу? Как оно работает?

Я открываю документы, которые принес с собой. Нам запретили обсуждать лечение, поскольку оно является запатентованным экспериментальным методом, но мне кажется, это неправильно. Кто-то посторонний должен знать о нем – на случай, если что-то пойдет не так. Я никому не сказал, что забираю с собой папку, и меня никто не остановил.

Начинаю читать. Люсия тут же прерывает:

– Лу, ты теперь все это понимаешь?

– Кажется, да. После Цего и Клинтона журнальные статьи в интернете читаются легко.

– Можно, я сама прочитаю? Мне легче воспринимать, когда я вижу текст. А потом обсудим.

В общем-то, нечего обсуждать. Я пройду лечение. Но я протягиваю Люсии папку, потому что всегда легче делать так, как говорит Люсия. Марджори пододвигается к ней, и обе начинают читать. Я смотрю на Тома. Он поднимает брови и качает головой:

– Ты храбрый парень, Лу! Я всегда знал, но это!.. Не знаю, хватило бы у меня духу позволить кому-то залезть мне в мозг!

– Тебе и не нужно, – говорю я. – Ты нормальный. У тебя есть постоянная работа. Люсия и дом.