Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина

– Скажите, Тоша… – он сделал паузу в ожидании, что его поправят: «Не Тоша – Тошечка!», но девушка только прикрылась ресницами, – Скажите, Тоша, когда вы вошли из сада в дом, дверь второго входа вы открыли ключом?

– Нет.

– Она была открыта?

– Да.

– Вы это точно помните?

– Да.

– Мо… – Ему захотелось ее похвалить за наблюдательность, мол, молодец, умница, но язык в нужную сторону почему-то не поворачивался. В результате пришлось выкручиваться. – Мо… могу я задать вам еще несколько вопросов?

– Да.

Лаконичность ответов девушки была настолько демонстративна, что не обвинить в происходящем себя Мерин не мог. Только вот хорошо бы еще понять, в чем же его очередной прокол. На всякий случай он глубокомысленно помолчал, по-Скоробогатовски походил вокруг стола.

– Скажите, Тошечка…

– Антонина Аркадьевна.

Севу поразило не ЧТО, а КАК она это сказала: без вызова, без обиды в голосе, без сарказма – очень просто, безынтонационно, как ставит на место добрая учительница зарвавшегося ученика: не забывайся, маленький. Он нашелся не сразу.

– Почему?

– Что?

– По отчеству.

Девушка не ответила, только пожала плечами.

– Скажите, Тоша, – Мерин предложил «средний вариант», она упорствовать не стала, – Валерия Модестовна часто бывает в вашем доме?

– Нет.

– Давно они разошлись с вашим дядей?

– Не знаю.

– А почему? Почему разошлись?

– Не знаю.

– А сегодня она почему пришла к Надежде Антоновне?

– Не знаю.

– Вы ее видели сегодня?

– Нет.

Мерин понял, что напрасно теряет время: капризная девчонка на что-то обиделась и как может мстит ему. Он поднялся.

– Ну что ж, я так понимаю, вы не хотите помочь мне. Жаль. Всего доброго.

Он направился к выходу.

– Хочу.

– Что?

– Помочь. Хочу. Пойдемте.

Горная серна позавидовала бы ее полету вверх по лестнице.

Мерин, безнадежно отставая, пустился следом.

Ху проводил их вялым взглядом: ребятки, мне бы ваши проблемы, и вернул свою мудрую голову на огромные старые лапы.

На втором этаже одна из дверей в коридоре была распахнута, оттуда доносились рыдания. Мерин, ворвавшись в комнату, застал такую картину: из-под старинной оттоманки торчали две половинки стройных Тошкиных ног, сама же она, скрытая от посторонних глаз, приблизительно, на три четверти, заглушая всхлипами плохо выговариваемые слова, повторяла: «Этого не может быть, не может быть, не может быть, этого не может быть…» Сева оказался в затруднении: тянуть за ноги – не больно учтиво после обструкции, по непонятному поводу устроенной ему композиторской внучкой; лезть же за ней под диван представлялось еще более неуместным. Ситуацию разрешила сама Антонина Аркадьевна Заботкина: она вылезла наконец из своего укрытия, упала ничком на расстеленные на полу собственные ладошки и замолчала. Мерину ничего не оставалось как присесть рядом на четвереньки, по возможности утешить и попытаться хоть что-то все-таки понять. Но первое же прикосновение к ее растрепанной головке обернулось новым всплеском эмоций: она переместилась на его грудь, обхватила за шею и вновь зарыдала.

…Скоро сказка сказывается, да не скоро… Через, как показалось Мерину, вечность некрасивая девочка с красным носом и распухшими от слез глазами, попеременно вытирая рукавами мокрые щеки, частично успокоилась и появилась возможность наладить человеческий диалог. И вот что выяснилось.

… – Она, Юрий Николаевич, поклялась, что засунула их туда собственными руками – не верить ей нельзя, врать она категорически не умеет – три коробки из-под обуви завернутые в белые тряпки. Накануне она случайно обнаружила их под оттоманкой в комнате матери и, когда осталась одна, не преминула полюбопытствовать: коллекция этих самых японских уродцев – нэцтеков, якобы пропавших после кражи. И запихнула обратно. А сегодня их там не оказалось. Я осмотрел всю комнату – ничего. Значит уроды эти с самого начала не были украдены, а Надежда Антоновна больше всего убивалась именно из-за пропажи этих статуэток. Как это прикажете понимать? – Мерин вошел в такой раж, что не заметил, как превратил начальника в подследственного. – Как понимать?!

– Если ты меня спрашиваешь, – еле заметно улыбнулся полковник, – то у меня есть кое-какие предположения: или твоя малолетняя красавица все-таки подвирает – возраст способствует буйному фантазированию; или Надежда Заботкина каким-то образом связана с кражей в собственном доме; или коробки эти ей подбросили; или Аркадий Семенович подготовил их для своего делового братца с целью выгодной продажи… – он сделал пометку в настольном календаре… – не знаешь, как они ценятся на международных аукционах?

– Нет, Юрий Николаевич.