Сквозь дебри и пустоши

Эльса закричала что-то неразборчиво-умоляющее, но он не обратил на девочку внимания, укладывая скрюченный палец с пожелтевшим ногтем на курок направленной на Тари двустволки. И тут на старика, ломая кусты, налетел Берен: мокрый, босой, в одних джинсах, и то не до конца застёгнутых. Грохнул выстрел, но пуля ушла в сторону и попала не в голову Тари, куда целился браконьер, а в плечо, пробив его навылет. Девушка охнула, осев на колени, Эльса завизжала, а винтовка, за которую сражались мужчины, выстрелила ещё раз – уже вверх, туда, где висела попавшаяся в ловушку девочка.

У Тамари потемнело в глазах, лихорадочный пульс на мгновение замер, а потом отозвался в ушах густым и медленным «буф-ф-ф» – словно где-то в груди не сердце стучало, а падали мешки с мукой. Тело обдало жаром.

Вцепившийся в ружьё мёртвой хваткой старик посерел перекошенным лицом, глянув поверх Беренова плеча, и егерь понял, что

сейчас происходит у него за спиной. Когда грапи перекидываются, они полностью регенерируют, и надежды на то, что раненое крыло помешает ей взлететь и напасть, нет. Не оглядываясь, Берен потащил браконьера, вцепившегося в винтовку, словно бультерьер, в сторону, подальше от Эльсы.

– Не шевелись! – крикнул он девочке. – Зажмурься и не открывай глаза, пока я тебе не разрешу!

Старик уже мало что соображал, но сопротивлялся на славу, вихляясь всеми доступными способами в попытках завладеть единственным оружием. А толку-то? Всё равно перезарядить не успеет. Но суеты он навёл порядочно: как раз столько, чтобы грапи заметила его, а не висящую вниз головой Эльсу.

Отрываясь от земли, тварь взмахнула крыльями, обдав егеря и браконьера мощным порывом ветра. Она взлетела и бросилась на мужчин, выставив вперёд когти. Берен по-прежнему был к ней спиной и ничего не видел, но угадал её манёвр по движению воздуха и лезущим из орбит глазам браконьера. Егерь рванул двустволку, разворачиваясь и прикрываясь стариком от золотистых серпов. Успел. Грапи разорвала браконьерскую спину вдоль позвоночника, словно плод граната располовинила – вокруг разлетелись бордовые перезревшие капли-зёрна, с ног до головы окатив Берена, и треск был почти такой же, как от граната, только громче. Руки старика разжались, выпуская ружьё, и егерь как можно мягче отступил назад, чтобы резкими движениями не привлечь внимания твари. Она с пронзительным визгом заржавленной металлической чайки водрузилась на добычу, приготовившись вонзить в неё жёлтый загнутый клюв. «Вкусив человеческой крови, грапи забудет ближайшие несколько часов, а то и дней до обращения» – вспомнил Берен. Этого допускать нельзя. Хорошо, что ружьё осталось у егеря – он размахнулся и со всей силы треснул грапи прикладом по хохлатой голове.

«Какая глупость! – мелькнуло в его мыслях. – Да что ей этот удар! Самый идиотский способ самоубийства, который только можно придумать!»

Полуптица тряхнула башкой и уставилась на обидчика холодными и пустыми, но человеческими глазами. Ежевичными. Даже знакомый янтарный ободок вокруг зрачка не изменился. Это были глаза Тамари, хоть сейчас самой Тари в них не было. Берен застыл не шевелясь и даже не дыша: она была слишком близко – хватит и движения ресниц, чтобы напала. Но не-Тари не нападала, а стояла и смотрела Берену прямо в глаза. Стояла и смотрела.

«Когда мы обращаемся, наша человеческая душа не отлетает прочь, она где-то там, под этим крылатым обличьем. Просто она не может дышать из-за накативших на неё кошмаров. Но я уверена, что Тари будет бороться до конца»

 – мелькнуло в голове у Берена.

– Борись, Тари, борись! – не размыкая челюстей прошипел он, ввинчиваясь взглядом в её стылые глаза, словно хотел пробуравить их остекленелость до той самой глубины, на которой затаилась человеческая душа. – Борись!!!

И вдруг он почувствовал – нащупал ту тьму, что дымной чёрной змеёй свернулась на её медленно бьющемся сердце. Нащупал и постарался ухватить, вытянуть, вызвать её на себя, чтобы забрать, но она словно таяла на невидимых пальцах, обрывалась клочками: панцирь из блестящих острых перьев надёжно держал её внутри. Как, чем растормошить девушку, спрятанную в глубине этого чудовища?!

– Я сейчас подойду к тебе, – едва слышно произнёс Берен, сам не до конца понимая, что делает, – ты должна будешь взяться за мой ремень сзади. И не отпускать, что бы ни случилось. Справишься?

Чёрно-фиолетовые глаза мигнули.

– Не бойся ответить, – продолжил Берен, – они не реагируют на звук, только на движение. Как тебя зовут?

И тут словно какой-то шлюз открылся в неживых птичьих зрачках, и на Берена хлынула невидимая волна чудовищного, едкого, смердящего ужаса, выбив из его груди весь воздух и едва не сбив егеря с ног. Винтовка выпала из рук, а Берену показалось, что тварь всё-таки бросилась на него, и он в смехотворно беспомощной попытке защититься лишь выставил вперёд ладони…