Сквозь испытания огнём

— Прошу прощения, ваше верховное величество, — сказал герцог Саммер-Флауэрс, — но что вы хотите, чтобы мы сделали с ними после того, как они будут взяты под стражу?

Очень хороший вопрос, — подумал Норт-Уинд-Блоуинг. И еще один признак растущего авторитета южного герцога в имперском совете, что он осмелился задать этот вопрос. Первый советник пытался чувствовать себя более благодарным за то, что кто-то спросил, чем обиженным тем, что этим кем-то был Саммер-Флауэрс.

Это было трудно.

— Отличный вопрос, милорд герцог, — сказал Чжью-Чжво. Он колебался минуту или две, прежде чем ответить, и не предложил немедленного рецепта, когда он это сделал. Норт-Уинд-Блоуинг спрятал свое кислое веселье за внимательным выражением лица. Конечно, он не подумал об этом до того, как выдвинул свое требование!

— Если я могу предположить, ваше верховное величество, — пробормотал Саммер-Флауэрс после неловкой паузы, — никто из этих людей лично не оскорбил ваши прерогативы или власть. Тем не менее, их родственники в этих «Объединенных провинциях», безусловно, это сделали. Я бы предложил обращаться с ними как с государственными узниками и содержать в разумных условиях — по крайней мере, на данный момент — в качестве наглядного напоминания их предательски настроенным родственникам о том, что ваше терпение не безгранично. Вашему верховному величеству нет необходимости перечислять какие-либо конкретные обвинения против них, чтобы они могли содержаться под стражей неопределенный срок по вашему усмотрению. Никто из их семей не сможет пропустить ваше послание, но ваше терпение в том, что вы не предъявили им обвинения в это время, может вдохновить этих настроенных на предательство родственников признать ваше милосердие и терпение и отказаться от своей измены.

— Отличная формулировка того, что я имел в виду, мой господин, — тепло сказал Чжью-Чжво. — На самом деле, я считаю, что было бы уместно, поскольку вы так хорошо меня поняли, чтобы вы взяли на себя ответственность за то, чтобы это было сделано от нашего имени.

— Вы оказываете мне честь такой ответственностью, ваше верховное величество, — сказал Саммер-Флауэрс, склонив голову в грациозном поклоне, и Норт-Уинд-Блоуинг замаскировал тихое проклятие за одобрительной улыбкой.

Император тоже улыбнулся. Но затем он позволил своей улыбке исчезнуть, и его лицо снова посуровело.

— Мы хотим, чтобы наш совет в целом подробно рассмотрел этот вопрос теперь, когда у нас есть подтверждение этого «плана Армака», — сказал он, и его тон превратил последние два слова в непристойность. — Мы хорошо понимаем, что эта… эта взятка сделает чрезвычайно трудным даже для наших верных подданных противостоять грязным уговорам Кэйлеба. Мы боимся, что не сможем помешать тем, кто менее лоялен к Нам, пить из корыта, которое Кэйлеб и его шлюха разложили перед ними. Однако мы считаем, что важно разоблачить эту «щедрость» такой, какой она есть на самом деле — приманкой, предложенной от имени и на службе Шан-вей!

Сердце Норт-Уинд-Блоуинг упало. Последнее, что им было нужно, — это вновь разжечь джихад в разгар такого широкомасштабного восстания. Тем более, что крепостные всегда считали Мать-Церковь служанкой своих помещиков, соучастницей всего того, в чем они обвиняли аристократию, как саму аристократию! Если они…

— Более правдивых слов никогда не произносили, ваше верховное величество, — решительно произнес другой голос, и Норт-Уинд-Блоуинг прикусил язык, когда перевел взгляд на самого молодого — и одного из самых новых — членов имперского совета.

Епископ Кэнгся Тан-чжи, бывший епископ Мей-ко, крупнейшего и богатого епископства провинции Чьен-ву, был возведен в сан архиепископа Буассо вместо Бодэна Чжинчи по личному настоянию императора. Во многих отношениях это не имело значения, поскольку Тан-чжи мог быть только архиепископом в изгнании до тех пор, пока в беспокойных провинциях не будет восстановлена власть короны и Церкви. Если уж на то пошло, он был епископом в изгнании с тех пор, как Мей-ко был захвачен вскоре после падения Шэнг-ми! Но Норт-Уинд-Блоуинг не доверял амбициозному стороннику жесткой линии настолько, насколько он мог плюнуть.

Тан-чжи, который был моложе Чжинчи менее чем в два раза, приходился двоюродным братом бывшему архиепископу Чьен-ву Уиллиму Рейно. Он также был членом ордена Шулера, яростно отвергавшим официальную историю о смерти Рейно, как чарисийскую ложь, которую Робейр Дючейрн принял как часть своей кампании по уничтожению авторитета Жэспара Клинтана как великого инквизитора. Первый советник так и не смог этого доказать, но отчеты его агентов убедительно свидетельствовали о том, что Тан-чжи тайно поддерживал полную репрессивную строгость инквизиции в своем бывшем епископстве с помощью тайных трибуналов, приговоры которых приводились в исполнение в такой же тайне.