Сквозь испытания огнём

— Я понимаю это, милорд. Я действительно так думаю. — Мейдин спокойно ответил на его взгляд, затем снова посмотрел в окно. — Но, как заметила святая Бедар, «Благодарность — это одежда, которая натирает». Боюсь, что многие из наших финансовых интересов сейчас сильно расстроены. Они знают, в какую беду мы попали, но вместо того, чтобы выручить нас, Кэйлеб и Шарлиэн вкладывают миллионы в Харчонг. С точки зрения многих наших людей, это почти экономическая измена!

— Почти? — Стонар сардонически изогнул бровь. — Почему-то я сомневаюсь, что люди, которые так думают, прилагают какие-либо квалифицированные требования.

— Нет, это не так, — признал Мейдин. — И бывают моменты, когда мне трудно с ними не согласиться. К сожалению, я также понимаю, что делают Кэйлеб и Шарлиэн… и почему они не могут сделать это и для нас.

— Действительно? — Стонар повернулся спиной к окну и склонил голову набок. — Интересно, видим ли мы одни и те же причины?

— Я могу сразу вспомнить по крайней мере четыре из них, — ответил Мейдин.

— Во-первых, ситуация в Западном Харчонге чертовски хуже, чем все, на что мы здесь смотрим, и, как вы сказали, мы оба знаем, как Кэйлеб и Шарлиэн реагируют на голод и зверства. Но их инструменты для того, чтобы что-то с этим сделать, мягко говоря, ограничены. Они не могут вмешаться военным путем, потому что у них не так много войск, как у Рейнбоу-Уотерса на востоке. Даже если бы они это сделали, в ту минуту, когда они высадили больше, чем горстка морских пехотинцев, которых они держат в Буассо и Чешире, или «гражданские добровольцы», помогающие Стейнейру и великому викарию поддерживать порядок в этих прибрежных анклавах на юге Тигелкэмпа и Стена, все закричали бы о «чарисийском вторжении». Если уж на то пошло, несмотря на хорошую работу, которую Рейнбоу-Уотерс делает на востоке, у него также недостаточно людей, чтобы усмирить что-либо дальше на запад, чем Мэддокс. Так что, если они хотят удержать Западный Харчонг от погружения в хаос и анархию, которые превращают Центральный Харчонг в пустошь, им нужно найти другой инструмент. Это и есть «План Армака».

— Во-вторых, даже у Кэйлеба и Шарлиэн нет бездонного кошелька. Честно говоря, я поражен, что они так глубоко погружаются в это, и совсем не уверен, как долго они смогут продолжать в том же духе, прежде чем люди начнут размышлять о надежности чарисийской марки. Но если у них ограниченные ресурсы — а они есть, — они должны направлять их туда, где в этом больше всего нуждаются. К счастью, это не мы. Пока, по крайней мере.

— В-третьих, это звучит так, как будто эти Объединенные провинции проводят всесторонние реформы по модели Чариса. Реформы на самом деле гораздо более масштабные, чем все, что мы планируем. Вероятно, это потому, что положение харчонгцев настолько тяжелое, что у них нет никакого выбора, но это все равно правда. И когда они будут закончены, эти провинции будут напрямую связаны с экономической системой Чариса. Честно говоря, я не знаю, смогли бы мы провести реформы такого уровня, даже если бы все наши люди были готовы попробовать. Если уж на то пошло, некоторые из людей, которые готовы попробовать — некоторые из наших самых сильных сторонников в палате — будут бояться, что «План Армака» превратит нас в — или, в их глазах, сохранит нас в качестве — еще одного придатка Чариса, вместо того, чтобы позволить нам развивать наши собственные производства и контролировать нашу собственную экономику. Я не уверен, что этого не произошло бы и само по себе; разница в том, что я совершенно уверен, что в конце концов это было бы лучше, чем то, к чему мы движемся «в одиночку'. Но что бы я ни думал, факт остается фактом: мы все еще далеки от ситуации в Соединенных провинциях. Какими бы серьезными ни были наши проблемы, у нас есть существующая инфраструктура, которую мы не можем просто разрушить и сжечь дотла. Вероятно, мы сможем добиться существенных успехов в направлении этих реформ, как только заработает центральный банк, но до тех пор..? — Он пожал плечами. — Не так уж и много.