Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове

Мы писали сложные замысловатые песни, и, думаю, разве что группы вроде Metallica создавали нечто подобное. Они серьезно сосредоточились на изменениях ритма в альбоме The Black Album, и не знаю, как весь процесс проходил у них, но мы сначала собирали по частям структуру песни, а потом просто играли ее вместе. Если мы совершали ошибку или вообще запарывали часть песни, мы начинали сначала, и довольно быстро она получалась хорошо. В тот момент у нас было не так много времени на то, чтобы уделить внимание каждому участнику группы, и никому не хотелось подолгу зацикливаться на каждой мелочи. Мы потратили несколько дней на подготовку, но, когда дело дошло до записи, мы сделали один прогон, а потом загорелся красный свет. Было очевидно, что некоторые гитарные наложения и вокал можно записать и позже, но в том, что касается ритм-гитары, баса и ударных, все нужно было делать вживую от начала до конца. Никто не хотел ставить себя в неловкое положение, заставляя нас снова и снова все переделывать и ждать, пока у него наконец не получится идеально. Тогда получается, когда у тебя хорошие музыканты, хорошая химия… правильные люди в хорошей, черт побери, группе.

Guns оккупировали всю студию «Рекорд Плант». Им определенно пришлось пойти нам навстречу, у нас было полно работы, и мы чувствовали себя по-настоящему счастливыми оттого, что мы снова Guns N’ Roses. Я играл на своих гитарах в одной студии, а Аксель в какой-то степени превратил еще одну студию в свою квартиру, потому что решил, что сделает больше, если там поселится. Он притащил туда тренажеры, кровать и диваны и превратил это место в роскошную гостиную, где могла комфортно расположиться вся его свита. Через «Рекорд Плант» тогда проходило очень много людей.

На мой взгляд, все это не способствовало ускорению нашей работы. Тем не менее во время записи альбомов Illusion у нас в студии была такая богемная атмосфера 1960-х годов. Большая компания из наших друзей-музыкантов и других знакомых ребят создавала очень интересный фон. Вечером я, например, записывал гитары в одной студии, Аксель записывал вокал в другой, а вокруг нас болтались разные интересные персонажи, так или иначе участвующие в процессе. К нам часто приходил Шеннон Хун из Blind Melon – он был старым другом Акселя из Индианы; он записывал бэк-вокал в композиции Don’t Cry, что делало ее еще более душевной.

Самым большим изменением в группе, помимо Мэтта, заменившего Стивена, стало использование клавишных инструментов и синтезаторов. Аксель ввел кричащую синтезаторную линию в Paradise City

еще во время записи альбома Appetite. Наверное, с этого все и началось, и мне уже тогда это не нравилось. Как я уже говорил, Аксель настаивал на том, чтобы в музыке альбомов Illusion было много клавишных и синтезатора. Когда мы записали основные треки, а я гитары, Акселю пришло время записывать вокал, и он еще долго вписывал в песни партии синтезатора. Он напоминал ребенка в магазине сладостей, когда засел в студии в окружении кучи клавишных инструментов. Он сидел там часами до тех пор, пока не добивался идеального звучания каждой части песни. Напоминаю, он не сидел на наркотиках и не напивался, правда, немного упарывался травой – отчего, вероятно, еще более увлеченно занимался своей музыкой. Аксель сильно увлекся созданием величественной музыки, что, с одной стороны, не очень хорошо, а с другой – у него было такое потрясающее чувство целостности, что он мог заниматься этим столько, сколько потребуется, пока звуковая драма не станет идеальной.

И то, что у него получалось в конце дня, было, черт побери, блестяще. Не знаю, совпадала ли эта музыка с моим собственным представлением о Guns, но звучала она потрясающе. Когда мы работали над Live and Let Die, то практически все играли на синтезаторах – духовые в этой композиции на самом деле не духовые. То, что делал Аксель, было по-настоящему сложно. Он часами играл все это, выводя каждый нюанс, и нужно отдать ему должное. Так же скрупулезно он работал над песней November Rain

, где куча аранжировок со смычковыми инструментами – и все они выполнены на синтезаторе. Я слышал песни с настоящими оркестрами, которые звучат и то менее аутентично. Сторонних музыкантов мы приглашали всего на две композиции – вокалистов в жанре госпела для Knockin’ on Heaven’s Door и гармонику для Bad Obsession. Единственным несинтезированным элементом стал звук дефибриллятора в начале песни Coma. Это был настоящий дефибриллятор.