Славянский оберег. Семантика и структура.

Кроме того, у южных славян этот мотив часто бывает выражен в форме ритуального диалога. Болгары в Родопах, чтобы предохранить потерявшихся овец от волков, завязывают на веревке узел. Завязавшего узел, спрашивают: «Какво вързваш, чубан?» [Что ты завязываешь, пастух?] — «Вързвам на дивече нугите». [Завязываю дикому зверю ноги]. Затем завязывается второй узел, и после аналогичного вопроса завязывающий отвечает: «Вързвам на дивеча устата» [Завязываю дикому зверю пасть]. Затем также «завязывают» зверю глаза, уши, нос, под конец следует вопрос: «Оти ги завързуваш?» [Зачем завязываешь?] — «Завързувам ги да не могат да надат твойте увчици» [Завязываю, чтобы они не могли найти твоих овечек] (болг. [Дечов 1905, с. 134]). Часто ритуал такого типа был приурочен к сакральной календарной дате, обычно к Сочельнику. В то время, когда в очаге горит бадняк, один из домочадцев остается около очага и раскачивает очажную цепь, а остальные из-за двери его спрашивают: «Шта то радиш?» [Что ты делаешь?]. — Он отвечает: «Завезујем [Завязываю]. — «Шта завезујеш?» [Что завязываешь?] — «Завезујем вуку уста!» [Завязываю волку пасть]. На это собеседник за дверью заключает: «Завежи, нек су му завезана намртво!» [Завяжи, пусть она будет завязана намертво!] Диалог произносится три раза и призван уберечь овец от волков (серб., Чачак [Толстой 1984, с. 39]). Символическое завязывание хищному зверю пасти в Сочельник могло относиться к тому времени, когда приготовляли печеницу

— рождественского поросенка. В этот момент хозяйка собирала и связывала все {85} ложки и вилки, находящиеся в доме. Ее спрашивали: «Шта радиш?» [Что делаешь?]. Она отвечала: «Купим и вежем, да свежем јастребове, врање и друге тичурине, да преко године не хватају пилиће» [Собираю и связываю, чтобы завязать ястребов, ворон и других птиц, чтобы они в течение года не ловили цыплят] [Ђукановић 1934, с. 237]. Похожий ритуал мог быть приурочен к Михайлову дню (8/21.11), когда старшая женщина в семье связывала очажную цепь, а другая ее спрашивала: «Какво вързваш, бабо?» [Что связываешь, бабушка?]. На что первая отвечала: «Вързвам на дивеча устата да ги не отваря и краката, да не ходи» [Вяжу диким животным пасть, чтобы они ее не разевали, и ноги, чтобы не ходили] (болг. [Маринов 1914, с. 70]). Синонимичной формой связывания зубов носителю опасности является ритуальное действие, совершаемое хозяином в случае, если заблудившаяся в горах скотина не придет ночевать, — он вставлял ткацкие гребни один в другой, веря, что этим замыкает зубы волку [Ђорђевић 1, с. 213].

3. Заплетать зубы

опасности — действие семантически близкое к «завязыванию» опасности.

На вербальном уровне мотив заплетания опасности имел форму ритуального диалога: в Боснии утром на Рождество хозяйка дома начинала вязать. Кто-либо другой ее спрашивал: «Шта то радиш?» [Что делаешь?]. Она отвечала: «Плетем» [Плету]. Ее снова спрашивали: «Шта плетеш?» [Что плетешь?] — «Плетем лисице уста и ноге» [Заплетаю лисице пасть и ноги.] Затем на тот же вопрос она отвечала, что заплетает ястребу рот и ноги, а в третий раз — что заплетает клюв и лапы вороне [Толстой 1984, с. 40]. На Рождество очищали большую ветку шиповника и вплетали ее в плетень. Одни человек вплетал, другой спрашивал: «Што уплеташ?» — «Уплетам лисици зубе, јастребу, врани и шварки кљунове, да моје кокоши не иду» [Что заплетаешь? — Заплетаю лисице зубы, ястребу, ворону и сороке клювы, чтобы не трогали моих кур!] (серб. [Беговић 1887, с. 224]).

 4. Зашивать носителю опасности глаза, рот

и пр. Сходным по семантике является мотив зашивания носителю опасности глаз, зубов, ног и пр. Болгары «зашивают» глаза, уши и рот волкам на «волчьи дни»: с раннего утра женщины вдевают в иглу красную нитку и делают у себя на рубашке три стежка, «за да зашият на вълците очите, ушите и уста» [чтобы зашить волкам глаза, уши и пасть] (болг. [Павлова 1990, с. 52-53]); в другом случае аналогичное ритуальное действие совершается позади дома, где женщина с этой же целью зашивает переднюю и заднюю полу своей юбки [Българска 1994, с. 74].