След надежды

К ее чести, Мэгс ничуть не растерялась. Она просто отпила из стакана чая со льдом, сказав «фантастический напиток», и задала Эви встречный вопрос:

– А как тебе кажется, дорогая?

– Мне кажется, что они доверяют друг другу, точно занимаются сексом и, может быть, встречаются. Но они не хотят предавать это огласке, потому что они партнеры, а это противоречит каким-то правилам, или что-то в этом роде.

Мэгс кивнула, дав понять, что она услышала ее, но не стала подтверждать или опровергать ее догадки.

– Как бы ты себя чувствовала, если бы это оказалось правдой, Эвелин?

Эви заметила, что последние несколько дней мама, Рэй и Мэгс стали звать ее Эвелин, а не Эви. И никто из них не спрашивал у нее, нравится ей, когда ее так называют, или нет. Но ей это нравилось, поэтому она не возражала.

– Думаю, это было бы здорово. У папы уже другая жена. И я не понимаю, почему мама не может поступить так же.

На лице Мэгс промелькнуло выражение, заставившее Эвелин задуматься, не сказала ли она что-то не то. Но оно сразу же исчезло.

– Думаешь, отношения твоей мамы с Рэймондом можно вписать в рамки какого-то поступка?

Эвелин пожала плечами. Казалось, Мэгс раздумывала, как ей следует поступить. Но тут она увидела Кэри, приближающуюся к ним.

– Послушай, дорогая, не мое дело говорить тебе то, что я, может, очень и хотела бы сказать. Думаю, ты могла бы поговорить об этом со своей мамой. Мне кажется, что она просто беспокоится о твоих чувствах. А ты, по всей видимости, заботишься о ее счастье. Тогда, может, будет лучше, если вы будете откровенны друг с другом. А сейчас мне, наверное, пора откланяться.

* * *

Эвелин подняла этот вопрос вечером, когда они просматривали ее детские фотоальбомы.

– Я знаю о Рэе, мама, – неожиданно сказала Эвелин.

– Что знаешь? – спросила мама, будто намеренно не отрывая взгляда от фотографии.

– Знаю, что вы больше чем просто партнеры.

– Это правда, – сказала она наконец, посмотрев на Эвелин. – И как ты к этому относишься?

– Замечательно. Он мне нравится. Он приятный, но не фальшивка. Мне нравится, что сперва, пока не познакомишься с ним поближе, он производит немного устрашающее впечатление.

– Да, мне это тоже нравится, – сказала она.

– Он твой парень? – спросила Эвелин.

– Это сложно. Но да, думаю, что можно и так сказать.

– Странно, – сказала Эвелин.

– Что странного?

– Странно говорить «парень моей мамы».

– Не то слово.

* * *

Со временем Кэри привыкла к ночным крикам дочери.

Обычно это происходило около двух или трех часов утра. Если она укладывала Эвелин спать и возвращалась в свою комнату, все тут же возобновлялось с новой силой. Так что она оставалась с ней до утра.

Но в эту ночь Эвелин почему-то вообще не могла уснуть.

– О чем ты думаешь? – спросила Кэри.

– Можно я тебе кое-что скажу, мама? – спросила она. – Только обещай не злиться.

– Ты можешь сказать мне все, милая.

– Я ненавижу спать, – сказала она. – Каждый раз мне снятся кошмары.

– Хочешь поговорить? Это может помочь.

– Их очень много. Чаще всего они все смешиваются в единое целое. За несколько лет я научилась блокировать большую их часть, я будто бы заморозила себя. Но некоторые из них все еще набрасываются на меня, как голодные звери.

– Какие именно, милая?

– У меня до сих пор бывают кошмары о том дне, когда меня похитили в парке. Как тот мужчина схватил меня, а ты бежала следом, пытаясь догнать нас.

– Мне тоже до сих пор снятся кошмары об этом, – спокойно призналась Кэри.

– Иногда я вспоминаю, как несколько месяцев назад мельком увидела тебя ночью, когда меня запихивали в багажник. Ты помнишь это?

– Помню, – сказала Кэри, вспоминая ту ночь, когда она была так близко к спасению Эвелин, но – сорвалось.

– На долю секунды я поверила, что я в безопасности, что ты спасешь меня, а потом он сбил твою машину и помчался прочь. Я боялась, что ты умерла.

– Мне так жаль, дорогая.

– Ты не виновата, – сказала Эвелин. – Я просто беспокоилась за тебя. Мне пришлось долго жить со страхом, что ты мертва, пока я не узнала обратное. Это было ужасно. Но бывало и хуже.

– Что было хуже, радость моя? Ты можешь рассказать мне.

Через несколько секунд Эвелин решилась.

– Был один человек. Наверное, он считал меня своей любимицей, потому что он часто приходил ко мне. Независимо от того, где я находилась и с кем я жила, он приходил ко мне каждые несколько месяцев.

– Ты сможешь его опознать? – не удержалась от вопроса Кэри. Потом она пожалела об этом, ведь это был не допрос. Дочь просто рассказывала ей, что у нее на душе. Но Эвелин, похоже, не обратила на это внимания. Она продолжала говорить, глядя в одну точку.

– Нет. Он всегда был в маске. Думаю, он не хотел, чтобы я узнала его. Но он был стар. Это было видно по морщинам на его лице, которые не могла скрыть маска, и… по его телу. Думаю, что он богат. Он всегда был в дорогих костюмах, и от него несло одеколоном. Но не это ранило меня сильнее всего.

– А что?