Следовать новым курсом

Юлдашев, видимо, угадал его мысли.

— Вы простите, друг мой, что начинаю издалека — но поверьте, без понимания неких основ вам в дальнейшем будет непросто оценить моё предложение.

…Ага, всё-таки предложение!..

…А ты сомневался?..

— Что вы, граф, мне чрезвычайно интересно. Продолжайте, прошу вас!

— Вот и славно. Итак, преемник Мухаммада Али, хедив Исмаил-паша, продолжил «европейские» реформы. При нём было начато самое грандиозное со времён фараоновых строительство в Египте — Суэцкий канал. Надеюсь, с историей этого предприятия вы знакомы?

Венечка кивнул.

— Отлично, значит, мы сбережём время. Добавлю лишь, что ровно три года назад, в ноябре семьдесят пятого, Исмаил-паша был вынужден ради погашения долгов перед британскими банками уступить англичанам почти половину своих акций Суэцкого канала. Остальными уже владели французы, и, таким образом, Египет полностью утратил контроль над этим грандиозными предприятием. Что, разумеется, не могло не вызвать недовольства в самых разнообразных кругах.

— Но ведь и французам, насколько мне известно, не удалось удержать контроль над каналом? — перебил дипломата Венечка.

— Верно, — подтвердил Юлдашев. — Англосаксы и здесь оказались верны себе: пользуясь трудностями, постигшими французских партнёров после поражения во франко-прусской войне, они вынудили их уступить свою долю акций канала, получив, таким образом, его в своё полное и практически бесконтрольное распоряжение.

— И это, надо думать, не прибавило им сторонников ни во Франции, ни в Египте?

— Верно мыслите, молодой человек, — усмехнулся консул. — И тут мы подходим к сути дела, ради которого я вас потревожил…

— Ну что, Вениамин Палыч, обдумали? — осведомился Юлдашев. — Понимаю, что не оставил вам времени на размышление, но поймите и меня: дело крайне спешное. «Николай» стоит под парами в гавани, завтра с утра, крайний срок, надо отчалить. Канцлер ждать не будет!

Если вкратце, то предложение сводилось к следующему. Венечка оставляет нынешнюю должность и переходит на дипломатическую службу — советником при графе Юлдашеве, советнике главы русской делегации канцлера Горчакова на конференции в Порт-Саиде. Съезжающимся туда дипломатам и министрам четырёх держав — России, Турции, Франции и Германии — предстояло решить судьбу Суэцкого канала. Представители Британии на эту конференцию приглашены не были, что вызвало взрыв ярости в Туманном Альбионе.

Огорошив собеседника такой перспективой — ещё бы, оставить флот, которым грезил всю сознательную жизнь, и избрать дипломатическое поприще! — Юлдашев предложил проветриться, совершив прогулку по улицам Александрии в коляске. Поначалу он даже хотел воспользоваться паланкином, который тащили восемь чернокожих носильщиков, но лейтенант в смятении отказался — он ещё не настолько проникся духом Востока, чтобы позволить себе ездить на людях. И скоро пожалел о своей щепетильности: коляска с трудом пробиралась по улицам Александрии, заполненным разнообразной публикой. Кого тут только не было: нищие, укутанные в грязные полосатые тряпки, бродячие дервиши с глубоко запавшими, горящими фанатизмом глазами, высокомерные чиновники и турецкие редифы, оборванные египетские полицейские при дубинках и жезлах с бубенцами, женщины, с ног до головы укутанные в непроницаемые покровы, спешащие по своим делам ученики медресе, уличные ремесленники и палестинские евреи, торгующие прямо на камнях мостовой… Как и вчера вечером, перед коляской русского консула расступались, но при таком многолюдье это не слишком помогало — как и не помогали крики и палки двух скороходов, бегущих впереди и расчищающих экипажу дорогу.

— И что же вы скажете?

Венечка вздохнул. Честно говоря, он всё решил сразу, стоило графу изложить предложение, и взял паузу, только чтобы немного привести в порядок мысли.

— Похоже, граф, моряк из меня не вышел. Служба проходила по большей части на суше, в береговой артиллерии. «Хотспур» — всего лишь эпизод, причём случайный. Крест и производство в чин — это, конечно, хорошо, но я-то понимаю, что до однокашников мне далеко. Вон, Серёжа Казанков при Кронштадте и Свеаборге монитором командовал, Гревочка, барон, который месяц в Южных морях на «Крейсере». Я по сравнению с ними человек совершенно сухопутный.

— Ну-ну, не скромничайте! — консул осторожно, чтобы не показаться фамильярным, похлопал Остелецкого по плечу. — Турки ценят вас весьма высоко. Открою тайну: они даже намекнули, что были бы рады видеть вас в составе делегации. Оно и понятно — кавалер ордена Полумесяца, преподнёсший им на блюдечке адмирала Хорнби, единственный, кто здесь, при Александрии, сумел потопить британский броненосец. Одно слово — Гергедан-паша!

— Что ж… — Остелецкий помедлил. — Похоже, вы не оставили мне выбора.

— Согласны?

Кивок.

…И то верно. К чему слова, если всё давным-давно решено? — одобрило «альтер эго».

…Уж не тобой ли?

…А хоть бы и так?