Следствие не закончено

Были такие случаи. Однажды пришлось Потугину выступить экспромтом на открытии колхозного рынка, поприветствовать строителей и колхозников, о растущих потребностях населения Крайгорода поговорить — словом, «разъяснить народу смысл этого культурного начинания», как сказал Василий Васильевич в напутствие Федору Федоровичу. А когда Потугин стал отнекиваться, добавил:

— Ну, ну, не скромничай. Ты ведь у нас говорун! Разве не лестно?

Эту свою приветственную речь Федор Федорович начал такими словами:

— Товарищи!

Сегодня все мы с удовлетворением и благодарностью отмечаем новое достижение крайгородских строителей! Сделан еще шаг по пути социалистического преобразования нашего города!

А закончил выступление таким зажигательным призывом:

— Я предлагаю: выразить от лица граждан Крайгорода, а также прилежащих колхозов гневный и решительный протест обанкротившимся ревнителям колониального режима и протянуть руку братской помощи…

Хороши слова, если к месту сказаны, а иначе — болтовня.

Вот что значит выступить не подготовившись, или, по образному выражению Фелицаты Ивановны, «наобум Лазаря».

Зато к выступлению на чествовании уходящих на пенсионный покой ветеранов труда Федор Федорович подготовился основательно: одних цитат из книг, живописующих бесправное положение простого люда в царской России и в странах капиталистических, набралось шесть страничек. А вся торжественная речь, переписанная набело, заняла больше половины ученической тетради в одну линейку.

Так что не зря сказала сыну Фелицата Ивановна, обряжая его на вечер:

— С такой речью тебе и в области устроили бы аплодисменты, Феденька!

Да вот надо же было случиться греху! И зачем Федор Федорович решил согласовать свое выступление с Василием Васильевичем?

А Трофимов взял тетрадку с речью, да и был таков. Потом объяснил, что область вызвала его к прямому проводу.

А Федору Федоровичу слово было предоставлено первому. Да еще и разволновался человек.

Правда, начал Потугин свою речь хорошо, почти точно по тетрадке; повернулся лицом к шестнадцати престарелым труженикам, чинно рассевшимся на сцене вдоль длинного стола, кашлянул озабоченно и заговорил:

— Дорогие товарищи!

Мне выпала великая честь принести вам от лица всех граждан Крайгорода благодарность за ваш многолетний труд и за вашу общеполезную деятельность! Широкое русское спасибо вам, старшие друзья наши!

Сказал и низко поклонился старичкам.

Это обращение, произнесенное растроганным баритончиком, было поддержано бурными аплодисментами всего зрительного зала и сердечными возгласами с мест.

И вот тут-то, ощутив шумное одобрение и поддержку своим словам, Федор Федорович, что называется, воспарил. Ораторскому вдохновению способствовало то, что на сцене в ряду чествуемых восседал его престарелый учитель Петр Ананьевич Костричкин, которого Потугин уважал со школьных лет, а во втором ряду зрительного зала, прямо против выдвинутой на авансцену трибунки, сидела внучка Петра Ананьевича, тоже преподавательница, только не истории, а физкультуры, — девушка легкая, гибкая, задорная. Это она — Вера Костричкина — обучила Потугина во время его отпуска стильному плаванию «а-ля брасс», или, по определению мамаши Федора Федоровича, «по-лягушечьи». Впрочем, Фелицате Ивановне многое не нравилось в поведении Веры Костричкиной, а больше всего — что девушка все ощутимее забирала в свои ловкие и цепкие руки ее сынка.

Вот и сейчас — и почему во время выступления на торжественном вечере Федору Федоровичу неожиданно вступил в голову недавний разговор со старым учителем и его внучкой о славном прошлом Крайгорода?

Видимо, потому, что разговор этот произошел в крохотном садике Костричкина, в милой сердцу Федора Федоровича обстановке.

Всего вернее, что так.

Будучи пытливым исследователем старины и патриотом родных мест, Петр Ананьевич установил и убедительно обосновал ссылками на исторические документы, что Крайгород зародился почти одновременно с Москвой. И, по уверениям Костричкина, во многом благодаря тому, что на большом торговом пути к сердцу земли русской в незапамятные времена была воздвигнута Крайгородская крепость, омываемая с трех сторон излучиной широкой и глубоководной тогда реки и обнесенная неприступным земляным валом, древнерусская столица ширилась и богатела. А Крайгород в течение многих столетий населяли не торговцы и не ремесленники, а воины; что почетно, но не прибыльно.

Такой родословной можно гордиться!