Следы на аномальных тропах

Я уронила голову на руки, почувствовав вдруг, что жутко устала. Да, скучать здесь определенно некогда. Поспать бы… ночью снова снились кошмары. И вот стоило ради странного и тягомотного разговора целый день сбивать ноги, возвращаясь из Мертвячьего города? Столько времени потратила впустую!

– Да я тебе отвечаю, – на весь бар вдруг прогремел бас одного из «анархистов».

Он как кувалдой ударил по гудящей голове, а потому ничего удивительного в том, что все находящиеся в баре повернулись к нему и матерно попросили о тишине, не было. Но «анархист», ничуть не смутившись, тут же заявил собравшимся, показывая на что-то, лежащее на ладони:

– Во, смотрите. – Голос он все же чуть-чуть понизил. – Видите?

– Я ж говорю, булыжник как булыжник, – морщась, проговорил другой «анархист».

– Булыжник… – передразнил его первый. – А вчера это «огнешаром» было. Ты ж сам видел! Уже месяц его на поясе таскаю, а как Выброс начался, чую, что-то не то. Сунулся, а оно вон как!

– Да ты, Танкист, шутник известный, – все так же недовольно отозвался его «коллега». – Арт где-то спрятал, а вместо него сам эту каменюку и нацепил!

– Да я ж тебе говорю! – «Анархист» завелся не на шутку. Видимо, разговор шел по кругу. Филин за моей спиной тихо хмыкнул, обращаясь к Вээсэсу:

– Слышал о таком. Лежит себе арт спокойно, месяц лежит, два, а потом в один прекрасный момент в камень превращается. Или рассыпается на неаппетитные составляющие. И главное, что Лира пока никакой закономерности выявить не смогла – ни с видом артефакта, ни с порождающей его аномалией, ни с чем-то еще. Есть, конечно, предположение, что срок жизни арта зависит от срока жизни конкретной аномалии, его породившей, но проверить это, понятное дело, нереально.

Ага. А про модификат типа моей «синички» и вовсе ничего не понятно. На всякий случай я аккуратно проверила контейнер, делая вид, что копаюсь в рюкзаке. «Синичка» была на месте, колючки переливались оттенками голубого, словно подмигивая. А артефакт редкий, вспомнила я, его даже темный найти «вдруг» не может. Значит, сначала «синичка». Потом найти Грека и поговорить с ним – слова Шамана про ложные воспоминания меня все-таки зацепили.

Но первым делом после Выброса я поговорю с Вээсэсом.

* * *

Выброс затянулся почти на сутки. За это время я успела выспаться (как ни странно), десяток раз прокрутить в голове варианты дальнейшего маршрута, обдумать, на какой кривой козе подъехать к Вээсэсу, и совершенно известись от безделья.

Как только земля перестала подрагивать и двери бара открылись, возвещая о конце Выброса, я, так и не придумав ничего путного, вышла на свежий воздух одной из первых. Сталкеры разбежались кто куда, провешивая дорогу камнями и гайками. Я снова вспомнила рассказ Грека о том, что иногда аномалии выбирают место у самых дверей убежища, а потому жилые здания в Зоне всегда оборудуются вторым выходом, даже если изначально конструкция этого не предусматривала.

Первым из дверей бара показался Филин, который оказался совсем молодым парнем в таком же костюме, как у Вээсэса. Но несмотря на молодость, то, как он двигался, сразу ясно дало мне понять – носит он этот костюм по праву. Впрочем, мне нужен не он. Я негромко окликнула показавшегося следом за Филином Вээсэса и мотнула головой: отойдем?

Ох, как же надоел мне этот закуток! Но от посторонних глаз он действительно скрывает, и неплохо, а это главное. Тем более что Филин остался за углом, явно держа руку на пульсе, – чужой не подойдет.

– Ты нас подслушивала, Филин засек, – заявил Вээсэс сразу.

Вот же… птичка ночная!

– И не без пользы, хочу заметить, – отозвалась я. – Лучше расскажи, что думаешь обо всем этом? Осколок, Шаман, Камень? Кстати, ты уверен, что каменюка, с которой ты таскался, правда осколок Камня?

О-о-о, думал Вээсэс много чего, это было видно по лицу. Но изложить он постарался как можно короче и сдержаннее.

– Шаман на адепта не похож, поверь, я их повидал, он под влияние Камня попал каким-то другим образом. – Что-то не слышу я в его голосе уверенности. Вээсэс словно сам себя уговаривает сейчас. – Тем более что каменюка, как ты выразилась, тебе действительно не навредила. Это явно не простой булыжник, хотя в его принадлежности именно к Камню я не уверен. Все, что касается Камня, находится в области сплетен и баек, – добавил он с сожалением.

Я саркастически ухмыльнулась. Вот мы и докопались до сути проблемы. Никто ни в чем не уверен, кроме самого Шамана. Вопрос: почему так уверен Шаман?

Ладно, это я выясню потом.

– «Анархист» рассказал, что арт превратился в булыжник. Модификатов это тоже касается?

– Да. Даже в большей степени.

Понятно. Чем быстрее я попаду в Мертвячий город, тем лучше. Да и про Шамана у темных спросить не помешает. Может, расскажут чего.

Вээсэс вдруг сказал: