Следы на песке

Монтальбано двинулся в сторону террасы.

– Я проверил, комиссар. Две полных двадцатилитровых канистры. Собирались поджечь дом, – сказал Фацио.

А вот это уже новость!

– Комиссар, как мне поступить? – спросил Галлуццо.

– По поводу?

– Те мои два выстрела. Если в оружейной спросят…

– Скажешь, пришлось стрелять в бешеную собаку, а пистолет заело!

– А вы что будете делать? – спросил Фацио.

– Вызову мастера починить балконную дверь, – невозмутимо ответил комиссар.

– Если хотите, я за час вам все починю, – сказал Галуццо. – У вас есть инструменты?

– Пойди посмотри в чулане.

– Комиссар, – снова подал голос Фацио, – нам надо условиться, что будем говорить.

– Ты о чем?

– Через пять минут могут нагрянуть наши или карабинеры.

– С какой стати?

– Но ведь была перестрелка, разве нет? Четыре выстрела! Наверняка кто-то из соседей сообщил в полицию…

– На что спорим?

– По поводу?

– Никто никуда не звонил. Большинство из тех, кто слышал выстрелы, решили, что это либо мотоциклетные выхлопы, либо шалости мальчишек. А те двое или трое, кто понял, что стреляли из пистолета, люди опытные, знают, что к чему, и продолжают заниматься своими делами.

– Тут все есть, – сказал Галлуццо, возвращаясь с ящиком инструментов. И принялся за работу.

Когда он застучал молотком, комиссар сказал Фацио:

– Пошли на кухню. Кофе будешь?

– Да.

– А ты, Галлуццо?

– Нет, комиссар, а то ночью не усну.

Фацио был встревожен и рассеян.

– Беспокоишься?

– Да, комиссар. Лодка, машина, непрерывная слежка, минимум трое участников – это неспроста. Похоже на мафию, если начистоту. Возможно, когда вы вспомнили о процессе над Джакомо Ликко, то не ошиблись.

– Фацио, у меня тут нет бумаг по делу Ликко. Это можно было понять уже во время первого обыска. Раз сегодня вернулись, чтобы спалить дом, значит, хотят меня запугать.

– А я вам что говорю!

– Ты уверен, что это из-за Ликко?

– А разве у вас есть сейчас другие крупные дела?

– Крупных нет.

– Вот видите! Точно вам говорю: за всей этой историей наверняка стоят люди Куффаро. Ликко – один из них.

– И ты считаешь, что они могут до такого дойти из-за шестерки вроде Ликко?

– Комиссар, шестерка или десятка, а он их человек. Не могут они его бросить. Если не станут защищать, могут лишиться доверия и уважения подельников.

– И как они себе это представляют? Я наложу в штаны, прибегу в суд и заявлю: «Простите, граждане, ошибочка вышла, Ликко ни при чем»?

– Да им не это нужно! Они хотят, чтобы вы в суде выглядели неуверенно. Этого довольно. А уж адвокаты Куффаро позаботятся о том, чтобы опровергнуть ваши доказательства. Хотите совет? Сегодня оставайтесь ночевать в конторе.

– Не вернутся они, Фацио. Моя жизнь вне опасности.

– Откуда вы знаете?

– Они явились поджигать дом в мое отсутствие. Если бы хотели убить (не говоря уже о том, что меня в любой момент могли подстрелить с лодки из ружья с оптическим прицелом), они подожгли бы дом ночью, пока я сплю.

Фацио призадумался:

– Правда ваша. Вы нужны им живым.

Но сомнения его ничуть не рассеялись.

– Я вот чего не пойму, комиссар. Почему вы не хотите сообщить об этой истории?

– А ты сам подумай. Ну подам я официальное заявление о попытке кражи со взломом. Только о попытке, ведь я не знаю, забрали что-то или нет. И знаешь, что случится в тот же день?

– Нет.

– В эфире выпуска новостей «Телевигаты» Пиппо Рагонезе во весь экран губки сложит куриной гузкой и давай вещать: «Слыхали новость? Воры могут безнаказанно проникнуть в дом комиссара Монтальбано!» – и тут же смешает меня с дерьмом.

– Понятно. Но вы же можете приватно переговорить с начальником.

– С Бонетти-Альдериги? Да ты шутишь! Он прикажет действовать согласно инструкции! И я по полной огребу позора. Нет, Фацио, дело не в том, что я не хочу, а в том, что я не могу этого сделать.

– Вам виднее. Планируете сегодня заехать в контору?

Монтальбано взглянул на часы. Было уже позже шести.

– Нет, останусь здесь.

Спустя полчаса Галлуццо, сияя, объявил: ремонт окончен, балконная дверь как новая.

Аделина успела прибраться в гостиной, но в спальне все было еще вверх дном. Ящики наружу, содержимое вывалено на пол, одежда сорвана с вешалок, карманы вывернуты наизнанку.

Минутку!

Значит, то, что они искали, может лежать в кармане. Листок бумаги? Небольшой предмет? Нет, скорее листок бумаги. Так что мы опять вернулись к началу: процесс против Ликко. Зазвонил телефон, он снял трубку.

– Это комиссар Монтальбано? – низкий голос с сильным местным акцентом.

– Да.

– Делай, что тебе положено, козел!

Не успел ответить – бросили трубку.

Первое, что пришло в голову: слежка продолжается, раз позвонили уже после ухода Фацио и Галлуццо. Но если бы сослуживцы присутствовали во время звонка, что смогли бы сделать? Ничего. Правда, в компании своих людей комиссар бы не так впечатлился звонком. Тонкий психологический ход, однако. Впрочем, тот, кто всем этим заправляет, явно светлая голова, как сказал Мими.

А потом подумал: никогда ему не сделать, что положено, ведь он понятия не имеет, что звонивший имеет в виду.

Блин, могли бы и объяснить!

11

Он вернулся в спальню наводить порядок. Не прошло и пяти минут – опять телефон.