Следы на песке

Он не нашел никаких различий между мертвой лошадью с пляжа и лошадью на фотографии. Впрочем, он совершенно не разбирается в лошадях. Единственный выход – позвонить Ракеле, но ему не хотелось делать это в присутствии Мими. Вдруг та решит, что он один, и переведет разговор на опасные темы.

Но как только Ауджелло вышел и направился к себе, комиссар позвонил Ракеле на мобильный:

– Это Монтальбано.

– Сальво! Как здорово! Я тебе утром звонила, но мне сказали, что тебя нет.

Он напрочь забыл, что клятвенно пообещал Ингрид ответить на звонок Ракеле. Придется сочинять очередную отговорку. У него даже стишок сложился: «Брехня порою / Спасает нас от геморроя».

– Меня не было в конторе. Но как только вернулся и узнал про твой звонок, сразу перезвонил.

– Не хочу тратить твое время. Есть новости в расследовании?

– В каком?

– Про убийство моей лошади!

– Так ведь нет никакого расследования, ты же не подала заявления.

– Ах вот как! – разочарованно вздохнула Ракеле.

– Да. Разве что ты обратишься в управление Монтелузы. Ло Дука заявил туда о похищении обеих лошадей.

– А я надеялась, что…

– Ну извини. Послушай, мне тут случайно попал в руки один журнал с фотографией лошади, украденной у Ло Дуки…

– Руди.

– Да. По-моему, Руди точь-в-точь похож на мертвую лошадь, что я видел на пляже.

– Конечно, они между собой очень похожи. Но не одинаковые. Например, Супер, мой жеребец: у Супера, моего жеребца, было необычное пятно, вроде треугольника, на левом боку. Ты его видел?

– Нет, он лежал как раз на этом боку.

– Поэтому-то они и похитили труп. Чтобы лошадь не опознали. Я все больше убеждаюсь, что Шиши прав: они хотят поджарить его на медленном огне.

– Возможно.

– Послушай…

– Да.

– Я хотела… поговорить с тобой. Увидеться.

– Ракеле, поверь, я не сочиняю, но у меня сейчас очень сложно со временем.

– Но ты же будешь есть, чтобы не умереть с голоду?

– Ну да. Но я не люблю говорить за едой.

– Всего пять минут, обещаю… после ужина. Мы можем увидеться сегодня вечером?

– Пока не знаю. Давай так: позвони мне сюда, в участок, ровно в восемь, и я скажу, как и что.

Он снова взял в руки папку с делом Ликко, перечитал, добавил пару записей. Несколько раз проштудировал свои доказательства против Ликко, стараясь смотреть на них глазами защитника: то слабое место, про которое он вспомнил, выглядело теперь уже не парой спущенных петель, а огромной дырой. Правы дружки Ликко: поведение комиссара в зале суда будет решающим. Прояви он хоть намек на сомнение, и адвокаты мгновенно расковыряют дыру до размеров судебной ошибки. Ликко спокойненько выйдет сухим из воды, еще и извиняться перед ним придется.

Ближе к часу дня вышел из кабинета, направляясь в тратторию, и тут его окликнул Катарелла:

– Синьор комиссар, извиняйте, так вы есть или вас нету?

– А кто звонит?

– Синьор прокурор Джарриццо.

– Переключи на меня!

– Здравствуйте, Монтальбано, это Джарриццо, вы мне звонили.

– Да, спасибо. Мне надо с вами поговорить.

– Можете заехать ко мне… погодите… в семнадцать тридцать.

С учетом того, что накануне он почти ничего не ел, Монтальбано решил наверстать упущенное.

– Энцо, я так проголодался!

– Приятно слышать, синьор комиссар. Что вам принести?

– Знаешь что? Не могу выбрать.

– Позвольте, я за вас выберу.

Комиссар уминал одно за другим кушанья Энцо, пока не почувствовал: если добавить к съеденному хотя бы мятную карамельку, он лопнет, как тот персонаж из фильма «Смысл жизни по Монти Пайтону». Ему было понятно: этот приступ обжорства случился с ним на нервной почве.

Неспешно прошелся по молу, через полчаса вернулся в контору, но все еще ощущал перегруз в трюме. Его ждал Фацио.

– Что нового за ночь? – первым делом спросил тот.

– Ничего. А ты чем занимался?

– Съездил в больницу в Монтелузу. Целое утро там потерял. Никто не желает говорить.

– Почему?

– Конфиденциальность, комиссар. Я же был там неофициально.

– Так ты вернулся с пустыми руками?

– Кто вам сказал?! – возмутился Фацио, доставая из кармана листок бумаги.

– И кто же сообщил тебе информацию?

– Кузен дяди одного моего кузена. Я узнал, что он там работает.

Родственные связи, порой настолько дальние, что в любой другой части Италии их уже не признали бы таковыми, на Сицилии часто дают единственную возможность раздобыть нужные сведения, ускорить решение вопроса, выяснить, где находится исчезнувший человек, пристроить безработного сынка, заплатить меньше налогов, достать бесплатные билеты в кино, а также сделать множество других дел, о которых лучше не знать тому, кто не связан с вами узами родства.

12

– Итак. Гуррери Джерландо, родился в Вигате… – забубнил Фацио, держа перед глазами листок.

Монтальбано чертыхнулся, вскочил, перегнулся через стол и вырвал листок у него из рук.

Пока Фацио приходил в себя, комиссар скомкал листок в шарик и выкинул в корзину. Он слышать не мог эти нудные перечисления, которые так нравились Фацио, – они напоминали ему запутанную библейскую генеалогию: Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил Иуду и братьев его…

– И как мне теперь быть? – спросил Фацио.

– Расскажешь, что помнишь.

– Но вы потом листок-то отдайте.

– Ладно.