Слепящий нож

Железный Кулак потер голову ладонью, ощущая жесткую щетину, упрямую, как ростки веры, которые он мог обрезать, но не мог выкорчевать с корнем. Если он не сможет довериться Белой, то тогда кому? Пусть даже она неверующая. Хотя, конечно, теперь он тоже был неверующим. И что, это делало его менее достойным доверия?

Командующий тихо рассмеялся про себя: откровенно говоря, он не мог ответить на этот вопрос.

– Возможно, мне предстоит расстаться со своей должностью. В чем там заключалась ваша большая игра?

– Карты на стол, вот как?

– По крайней мере, мне, кажется, почти нечего терять.

– Тот, кто бросает карты, не имеет права видеть расклад тех, кто остается в игре, – сказала Белая.

– Не все метафоры работают в реальном мире.

Белая вновь надолго замолчала, вглядываясь ему в глаза. Командующий выдержал ее инспекцию с бесстрастным видом.

– Вы перестали носить гхотру. Такие вещи трудно не заметить. И как я должна на это реагировать, командующий? На личном уровне или на политическом?

– Что вы имеете в виду?

– С политической точки зрения я теперь, вероятно, не смогу вас спасти: вы сами сделали для меня невозможной эту задачу. Вы отступились от веры. Большинство людей не носят свидетельство своей веры на головах – и, соответственно, им нечего снимать, когда их охватывают сомнения. Но вы другой. Если Черный люкслорд укажет ваше вероотступничество как причину для снятия вас с должности, вы не станете этого отрицать. То есть политически вы сами приставили себе нож к горлу.

Железный Кулак даже не думал об этом. Его религия – или ее отсутствие – никогда не была чем-то показным. Разве может внешний человек не быть отражением внутреннего?

– Конечно, вы могли бы вырвать зубы у таких обвинений, попросту снова надев вашу треклятую шапку и объяснив всем, кто будет спрашивать, что снимали ее в знак скорби по павшим товарищам. Что соответствует истине, по крайней мере частично. Но вы ведь этого не сделаете?

– Быть человеком – значит сочетать в себе того, кто ты есть, с тем, кем ты должен быть. Любой обман ведет в темноту.

– А разве сам Орхолам не заставил мир крутиться, так чтобы периоды света сменялись периодами темноты и обратно? Великое светило и его ночное зеркало не освещают весь мир постоянно.

– Примерно так обычно оправдывают нравственные исключения из правил в случае войны, – несколько натянуто отозвался Железный Кулак.

– А вы думаете, на протяжении этих шестнадцати лет войны не было? – тихо спросила Белая.

– Похоже, звание Белой позволяет вам определять войну так, как вам заблагорассудится.

– Вы ведь встречались с Корваном Данависом? – спросила она. – Ах да, конечно же, встречались, под Гарристоном. Так вот, он любил говорить: «Не все акулы и морские демоны плавают в водах Азуры».

– Мы тонем в метафорах, госпожа. Я человек простой.

– Простота обладает собственной силой, Харрдун, как вы, безусловно, знаете. Что ж, мой ответ – да. Да, звание Белой означает, что я могу определять, что есть война, а что нет. И когда следует использовать ее как угрозу.

Она улыбнулась бледной улыбкой.

– Как вам известно, командующего Черной гвардией назначаю я, а Черный люкслорд, в свою очередь, имеет власть снять вас с должности. Так было задумано, чтобы уравновесить нашу власть – а вернее, чтобы урезать мою. Но, возможно, вы не задумывались над тем, что после того как вы будете отстранены, я могу попросту назначить вас обратно.

– А он меня снова отстранит.

– Что еще больше ускорит кризис. Но если вы останетесь, сохранив свои апартаменты, продолжая отдавать приказы, назначая дежурства, – сколько из ваших гвардейцев поддержат ваш и мой выбор вопреки Карверу Черному?

То, что она предлагала, могло привести к гражданской войне. Железный Кулак поднял ладони:

– Подождите, подождите! Я не стою того, чтобы ради меня устраивать бойню!

– Несомненно, не стоите.

Она окончательно его запутала. Может быть, ее наконец одолел старческий маразм? Однако, судя по интенсивности взгляда ее поблекших сине-серо-зеленых глаз, могучий ум Белой оставался непоколебимым.

– Так что вы предлагаете? – спросил командующий. – Я стану еще одним фронтом в вашей войне?

– Именно. Карвер Черный ничего не имеет против вас, напротив, вы ему нравитесь. У Андросса Гайла на него что-то есть. Я не смогла выяснить, что именно, но мы можем переадресовать вопрос первоисточнику: спросить его самого, действительно ли он готов – сейчас, в критический момент – уничтожить Черную гвардию из-за своего грязного белья?

– То есть вы надеетесь, что Карвер Черный закроет глаза.

– Совершенно верно.

– Но вы, по крайней мере, осознаете, что Андросс Гайл этого не сделает?

– Никогда.

– Я не возьму на свою совесть такой груз. Я люблю своих людей. Я не хочу рисковать их жизнями. Такие игры недостойны мужчины.

– Или женщины, – невинно вставила Белая.

«Это она про себя?»

– Или женщины, – согласился командующий.

Он не желал признавать ее самоуничижение. Ее очарование. Белая соображает лучше, чем он, – ну и ладно. Он не обязан играть в эти игры.