Слепящий нож

Просто чтобы быть уверенным – из чистой осторожности, – Дазен проверил всю остальную стену. Ничего. На этом единственном участке, шага в четыре длиной, стена была наиболее тонкой. Он поискал какие-нибудь скрытые петли, но ничего не нашел; впрочем, он и не особенно надеялся. Закончив постройку темницы, Гэвин наверняка надежно запечатал все туннели, чтобы не оставлять Дазену никаких лазеек.

Возвращаться в зеленую тюрьму было все равно что возвращаться и жрать собственную блевотину, но он это сделал. Содрогаясь от отвращения, Дазен забрался внутрь сквозь проделанную им дыру и схватил с пола остатки синего хлеба. Выел мякиш, но оставил всю корку, чтобы, раскрыв ее, получить максимальную площадь, с которой можно было извлекать.

Он снова выбрался наружу, но остался рядом с отверстием, на свету. У него ушла еще четверть часа, чтобы извлечь достаточно синего; впрочем, когда это наконец случилось, он ощутил облегчение. Ясность синего была настоящим подарком. Дазен прожил с синим шестнадцать лет и без него уже не мог. Чувствуя, как синий медленно наполняет его, он снова осознал, насколько хрупким стало его здоровье. Прошло всего лишь несколько месяцев с тех пор, как прошла его лихорадка. Уродливый разрез поперек груди почти зарос, превратившись в уродливый шрам. Его тело выиграло схватку с инфекцией, но это не значило, что он снова стал таким же здоровым и сильным, как раньше.

Дазен не знал, сколько у него времени. Ему нужно было проломить стену, извлечь достаточно зеленого, чтобы восстановить силы, – и уходить как можно быстрее и как можно дальше. О здоровье он позаботится потом, когда найдет безопасное место. Игра была рискованной, а синяя часть его существа ненавидела риск, однако сыграть в эту игру было необходимо, если он не хотел просто умереть здесь.

Дазен подумал, не простучать ли еще раз каменную стену, чтобы проверить себя, но в этом не было необходимости. Он извлекал синий уже так долго, что мог мысленно начертить на воображаемой стене линии, точно очерчивающие пустое место. Он мог представить вероятную толщину камня. Стена была гранитной – а из какой-то лекции, слышанной им в юные годы и давно, казалось бы, позабытой, он помнил, как выглядит структура гранита. В этом преимущество синего: этот цвет был способен вытащить из памяти такие детали, о которых ты забыл даже то, что они там были. Гранит раскалывается строго определенным образом: плоскости скола пересекаются под углами в шестьдесят и сто двадцать градусов.

Но, разумеется, синий не мог подсказать, под каким углом эти плоскости лежат по отношению к нему. Так что Дазен снова набрался духу и взялся левой рукой за свое правое запястье. Собрал волю в кулак. Первый снаряд должен быть размером примерно с его большой палец, иначе гранит может не треснуть, и он не определит направление трещиноватости.

Сделав глубокий вдох, Дазен испустил резкий, пронзительный вопль. От крика напрягся живот, грудь, диафрагма, давая устойчивую опору для выстрела, а заодно несколько подстегнув его волю. Механика в одной упряжке с животным началом.

Синяя пулька, вылетев из него, врезалась в стену – и прошла внутрь с небольшим извержением гранитной пыли и гранитных осколков.

Никакой сигнал тревоги не зазвучал – по крайней мере, он ничего не услышал. Дазен подошел к стене. Было слишком темно, чтобы разглядеть дырку как следует, но он провел кончиками пальцев по ее краям, ощупал их структуру. Ага, скол примерно под двадцать градусов.

Его усиленный синим люксином мозг с легкостью начертил сетку линий, учел смещение углов, выделил плоскости, вдоль которых пойдет скол, и подсказал, куда именно должны будут ударить следующие снаряды, чтобы проделать отверстие такой величины, чтобы он смог пролезть.

Отступив на достаточное расстояние, чтобы не быть задетым осколками, но при этом уверенно поразить цель, Дазен занял устойчивую позицию: одна нога сзади, корпус вполоборота, обе руки подняты. Он будет стрелять одновременно из обеих ладоней – вот туда… и вот туда.

Он издал свой боевой клич – и снаряды рванулись из его тела, ударившись в стену в воронках синих взрывов, поскольку люксин частично превратился обратно в свет. Пыль заполонила проход; Дазен поперхнулся и закашлялся, внезапно обессилев. Шатаясь, он вернулся в зеленую камеру и принялся втягивать в себя зеленую жизненную силу.

Взглянув на валяющиеся под ногами куски синего хлеба, он мельком подумал, что ему стоило бы извлечь и немного синего тоже, хоть немного, хоть ниточку… но вместо этого съел все подчистую. Там, куда он собирался, синего будет предостаточно, а сейчас ему были нужны силы. Что-то внутри него запротестовало, но этот голосок был слишком тихим и слабым.

Дазен протиснулся сквозь пролом в темный туннель. Извлек в ладонь немного несовершенного зеленого люксина. Из зеленого получались плохие факелы, а Дазен даже в своем нынешнем состоянии понимал, что не должен использовать весь свой люксин лишь для того, чтобы стало немного светлее.