Слепящий нож

Гэвин рассказал ей и об этом. А потом, вернувшись назад, – о происшествии с Аной, причем без утайки.

– Но гвардейцы… они ведь сказали, что она прыгнула сама!

– Они солгали, чтобы меня спасти. Я их не просил об этом, клянусь. Ана принялась говорить про тебя… довольно мерзкие вещи, а я понимал, что только что навсегда тебя потерял. И я швырнул ее из комнаты на балкон. Я… не думаю, что я действительно хотел ее убить, но она налетела на ограждение и вывалилась наружу. После этого я вышел на крышу, попытался уравновесить цвета – и обнаружил, что больше этого не могу. Тогда я спустился вниз, чтобы выпустить Гэвина на свободу, позволить ему убить меня…

Он не мог себя заставить посмотреть на Каррис: невзирая на побои, ужас на ее лице должен был читаться без труда. Наконец, рассказав ей о том, что произошло с Гэвином, он закончил:

– Я не знал, что он с тобой тогда сделал… тогда. Как он… тебя укрощал. Я должен был догадаться, но слишком сильно заботился о самом себе, так что не мог видеть даже самых очевидных вещей о тех, кто меня окружает. Мне очень жаль, Каррис. Я понимаю, что по моим поступкам этого не скажешь, но я люблю тебя и хотел бы провести с тобой остаток своей жизни, если ты хоть когда-нибудь сможешь меня простить.

Молчание было настолько всеобъемлющим, что в нем можно было утонуть.

– Невыносимый. Неисправимый. Неуклюжий. Неумелый. Невероятный… во всех смыслах. Но все же, как выясняется под конец, хотя бы не лицемер, а, Дазен Гайл?

– Что?

– Поцелуй меня.

– Что?!

– Это не просьба.

Гэвин поднялся со стула и пересел на край ее кровати. Каррис ахнула от боли, вызванной его движением.

– Прости, – пробормотал он. – Может быть…

– Это не просьба, – повторила Каррис.

– Но у тебя все губы разбиты и…

– Это. Не. Просьба.

– Ну хорошо…

Он наклонился к ней и поцеловал – мягко, стараясь не причинить ей лишней боли.

Каррис отодвинулась от него, неодобрительно глядя распухшими глазами-щелками.

– Просто ужасно, Дазен Гайл. Это был совсем не тот поцелуй, которого я дожидалась шестнадцать лет!

– Вторая попытка? – спросил он.

– Хм-м… – с сомнением протянула Каррис. – А ты ее заслуживаешь?

– Нет, – совершенно искренне ответил Гэвин.

– Нет, – веско повторила она. – Но с другой стороны, если мы с тобой не заслуживаем второй попытки, то я просто не знаю, кто ее может заслуживать.

На ее лице промелькнуло слабое подобие улыбки. Гэвин поцеловал ее еще раз – нежно, но с чувством. Однако то, что началось с уступки ее желанию, вскоре трансформировалось в неодолимую тягу. Он накрыл ее маленькое тело своим, заключил в объятия, защищая и оберегая. Поцелуй все длился, и Гэвин ощутил, как внутри него расслабляется какое-то застарелое напряжение, развязывается твердый узел, затянувшийся так давно, что он привык считать эту боль чем-то неотделимым от своей жизни.

Каррис отстранилась от него, и Гэвин немедленно насторожился, боясь, что это означает отвержение. Однако Каррис только пробормотала:

– Боюсь, ты лишил меня воздуха, лорд Гайл…

– Что? О, спасибо за комплимент… – За его улыбкой крылось облегчение.

– …потому что, видишь ли, в данный момент я совсем не могу дышать носом, – закончила она.

Она рассмеялась, и спустя мгновение Гэвин сокрушенно присоединился к ней.

– Как же ты прекрасна! – вымолвил он, чувствуя, словно его сердце разбухло и больше не помещается в грудной клетке.

Каррис бросила на него испытующий взгляд.

– Допустим, я плохо вижу из-за того, что меня избили, но у тебя-то с какой стати могут быть проблемы со зрением?

Гэвин рассмеялся.

– Я не имел в виду в данный момент… Впрочем, знаешь что? Мне кажется, мои губы гораздо выразительнее, когда я перестаю болтать. Иди-ка сюда…

Они снова принялись целоваться, смеясь и обмениваясь шутками по поводу того, что Каррис то и дело приходилось делать маленькие передышки, а Гэвин, охваченный страстью, принимал ее тихие стоны за выражение влечения, а не боли. Весь мир перестал существовать. Не осталось никаких забот. Тот узел, о котором Гэвин еще недавно не догадывался, распустился, распался и исчез; и внезапно Гэвин ощутил себя таким сильным, каким не чувствовал за всю свою жизнь. Он был свободен! Его тайна потеряла свою власть над ним, цепи рассыпались в прах.

– Помилуй Орхолам, как же я хочу заняться с тобой любовью, – произнесла Каррис.

– Меня легко уговорить, – поспешно заверил ее Гэвин.

Она издала тихий раздраженный возглас.

– Если бы мое тело было таким же сговорчивым!

– Допустим, я буду… осторожен, – предложил Гэвин с лукавой улыбкой.

Каррис подтянула его к себе и прошептала на ухо:

– После того как мне тебя не хватало шестнадцать лет, Дазен Гайл, последнее, чего я от тебя хочу, – это осторожности!

Он сглотнул. У него перехватило горло.

– Каррис Белый Дуб, ты выйдешь за меня замуж?

Проклятье! Мог бы придумать и что-нибудь более красноречивое. Все же такие вопросы следует задавать не настолько в лоб.

С другой стороны, учитывая историю их отношений, возможно, простые слова действительно были лучше любых цветистых речей.

– Каррис, почему ты плачешь?

– Потому что я так и не приняла свое обезболивающее, дубина ты стоеросовая!