Слепое пятно

Сработает ли? По крайней мере, он получит возможность действовать! А теперь, когда он почувствовал, что становится собой прежним, ему не терпелось поскорее сдвинуться с места. Любое подобие страха оставило его. Он невозмутимо кивнул.

— Всё верно. Однако сядьте. Мне еще кое-что нужно вам рассказать.

Рамда вернулся на место. Было очевидно, что его уважение за последние несколько секунд возросло во сто крат. С этого мгновения можно было заметить, как значительно изменились его манеры, а в его речи при обращении к Чику стало мелькать выражение «мой господин» — выражение, к которому Уотсон довольно легко привык.

— Сомневаетесь ли вы, Рамда Геос, что я пришел от Харадоса?

— Нет, я уверен в этом!

— Понимаю. Но Харадоса вы не ждали.

— Не сейчас, мой господин. Пришествие Харадоса должно было произойти незадолго до Дня Суда. Но это не могло случиться так скоро — не было знаков и предзнаменований. Сперва мы должны были решить задачу — понять, в чем смысл тени, каково предназначение духа. Мудрость Рамды Авека подсказала ему, что день приближается; он открыл «Пятно Жизни» и шагнул в него. Но он НЕ посылал факта и материи.

Уотсон улыбнулся. Видимо, за всей премудростью Рамды Геоса скрывалось достаточно суеверий, чтобы с ним можно было договориться. Однако Чик спросил:

— Ответьте мне, вы, как человек ученый, как Рамда, верите пророчеству безоговорочно?

— Да, мой господин. Я — спирит, и, если учение спиритизма — истина, то и Харадос, и его пророчество были истиной. В конце концов, мой господин, это ведь не легендарное сказание, но история. Харадос пришел во время расцвета цивилизации, когда люди могли увидеть и понять его. Он передал нам записи своей доктрины и ввел в Томалии свои законы. Затем он ушел через «Пятно Жизни».

Продолжая, Рамда Геос сказал, что учения Харадоса были направлены не только на разум, но и на нравственность. Более того, закончив слагать законы, он вынес свое суждение.

— И в чем оно состояло?

— Он увещевал нас, мой господин, доказать, как высоко мы ценим разум. Мы обязаны были использовать его, чтобы подтвердить, что мы его достойны, поднявшись до уровня «Пятна Жизни». Иными словами, «пятно» должно было открыться тогда — и только тогда! — когда мы постигнем тайны сверхъестественного и… откроем его сами!

Уотсон частично понял, о чем речь. Он поинтересовался:

— Поэтому вы доверяете мне?

— Вам, мой господин? Полностью! Вас нашли в Храме Колокола и Листа — не в самом «пятне», если быть точным, а на полу храма. И внешне, и своей одеждой вы походили на пришельца из другого мира. Ваше пришествие было обещано Рамдой Авеком, и вы, в каком-то смысле, являетесь частью пророчества. Для нас это очевидно!

— Однако я говорю на вашем языке. Объясните это, Геос.

— Тут нечего объяснять, мой господин. Мы приняли это как должное. Дух не может быть связан ограничениями рукотворной речи! То, что вы беседуете на томалийском, не более странно, чем то, что Рамда Авек, попав в ваш мир, понимает ваше наречие.

— Мы называем свой язык английским, — сообщил Уотсон. — Это язык, которым владеем я и Харадос.

— Расскажите мне о Харадосе, мой господин! — выпалил Рамда с прежним жаром. — Что он такое… в том, другом мире?

Такую возможность Чик не собирался упускать. Поведав о докторе Холкомбе чистую правду, он лишь укрепит свои позиции в глазах Рамды Геоса.

— В нашем мире, который мы называем Землей, в огромной стране Америке, Харадос — Рамда, во многом похожий на вас. Он — глава и председатель Рамд, руководитель великого учреждения, чья деятельность посвящена разуму. Оно называется Университет Калифорнии.

— А эта Калифорния — что это такое, мой господин?

— Название, — ответил Чик. — Сразу с другой стороны «пятна» начинается местность, именуемая Калифорнией.

— Земля обетованная, мой господин!

— Воистину так! Даже там есть люди, называющие ее раем!

И он принялся рассказывать о своей родине: лесах, городах, животных, горах, небе, луне и солнце. Дойдя до дневного светила, он объяснил, что никто не смеет в течение долгого времени смотреть на него невооруженным глазом. Его невообразимый жар и великолепие потрясли Геоса.

Говоря о себе, он небрежно обронил, что помолвлен с дочерью Холкомба, то есть, как будущий зять пророка Харадоса, является чем-то вроде Младшего Рамды. Он заявил, что пришел от потусторонних Рамд с той стороны «пятна», в поисках Харадоса, исчезнувшего незадолго до этого. Что же до смущения, владевшего им поначалу, и его замешательства — так ведь он пока только Младший, и «пятно», само собой, полностью парализовало его чувства. Даже сейчас, предупредил он, ему нелегко в точности воссоздать всё в памяти.

Рамда Геос внимал всему этому с выражением, близким к благоговению. Он слышал описания чудес, о которых в Томалии и подумать не могли. Как возможный зять Харадоса, Уотсон автоматически поднялся на недосягаемую высоту, и, если ему удастся удержаться на ней, мог рассчитывать на авторитет, уступающий разве что авторитету самого пророка.