Слепой стрелок

— Откуда трава знает, как ей расти? — спросила Бетти очень серьёзно. — Откуда дерево знает, когда наступает весна, а когда осень? Откуда гора знает, что ей следует быть горой, а небо знает, что ему должно быть небом? Я просто знаю это. Ниоткуда. Вы ведь понимаете, что такое молитва?

Ит почувствовал вдруг озноб, словно его окатили ледяной водой.

— Молитва — это когда человек пытается обратиться к богу, — одними губами произнес он.

— Нет, — она покачала головой. — Молитва — это когда кто-то пытается докричаться до бога, чтобы его услышали. И я знаю, что для того, чтобы докричаться, мне нужно услышать Кири двенадцать раз. Тогда произойдет чудо. И никто, слышите, никто не сумеет убедить меня в обратном.

— Да мы и не хотели убеждать, — Скрипач примирительно улыбнулся. — Мы просто хотим понять, не более того.

— Надеюсь, я сумела вам всё объяснить, — тихо сказала Бетти. — Идите. Идите отсюда, потому что я из-за вас снова не сделала то, что должна была сделать, и сейчас сюда войдёт огонь. И дым. Вы ведь знаете, что я задохнулась, верно? — взгляд её стал обреченным и печальным. — А сгорели только ноги. Но это уже было не больно. Идите… и попросите Гектора, если найдете его, прийти за мной. Я устала.

* * *

— Она тоже говорит о включении, — заметил Скрипач, когда они, вернувшись в реальность, сидели в кают-компании «Сансета», и пили заранее заказанную сливочно-сиропную бурду авторства в этот раз Рэда. — Двенадцать циклов прослушивания, опять.

— Вот только ей невдомек, что включать нечего, потому что тройки не существует в природе, — вздохнул Ит. — Тройка погибла на Тингле. И не должна была быть воссозданной вообще.

— Что-то у меня теперь большие сомнения, что тройка погибла на Тингле, — возразил Скрипач. — Нет, то есть она погибла, но… сигнатура осталась.

— Ты лучше подумай, сколько их ещё осталось, — заметил Ит. — В разные временные периоды. И сколько их вообще было, потому что, если ты не заметил, Стрелок отрабатывает все варианты, в том числе и заведомо провальные, по искаженным тройкам, как в этот раз. По тройкам, которые в работу никогда не пойдут.

— Ой, замолчи, — взмолился Скрипач. — Давай лучше кофе пить, а?

— Был бы это кофе, — недовольно произнес Ит. — Сейчас что-то нормальное закажу, пожалуй. И лхус. Чтобы перебить как-то этот сахарный сироп. И что Рэд придумал такое? Пить же невозможно.

— И то верно, — покивал Скрипач. — Надо будет с Бертой поговорить про количество сигнатур, кстати. И на счёт звезды. Это и были твои тайны мадридского двора? Этот вопрос?

— Верно, — кивнул Ит. — Именно так и есть. И, как ты сам заметил, я оказался прав. Сработало.

— Жаль только, что о звездном небе Бетти имеет весьма опосредованное представление, — вздохнул Скрипач. — С такими признаками и по таким подсказкам эту звезду можно искать до скончания века, и не найти.

— Тоже верно, — согласился Ит. — Но хоть что-то.

— Это да. Что-то — всегда лучше, чем ничего, — согласно кивнул Скрипач.

22 Два цветка, два облака, две птицы

— Учитель Вэй, но почему вы стремились именно сюда? — спросил Ит. — Что такого в этом месте?

— Маяк, — односложно ответила девушка. — Вы же знаете, что такое маяк, верно?

— Маяки указывают дорогу, — пожал плечами Скрипач. — Здесь есть что-то, что указывало дорогу вам? Дорогу сюда?

— Отсюда, — поправила она. — Дорогу сюда я нашла сама.

Она сидела на полу, перед обрывком картонного листа, и они могли видеть только спину — накинутая на плечи куртка, сшитая из каких обрывков, больше всего напоминающих куски старых одеял, с наспех написанным белой краской иероглифом «фень» (заключенный), собранные в косу полуседые волосы, узкие плечи, и рука, тонкая, полупрозрачная, держащая самодельную кисть, летающую над картоном. Над прямоугольным картоном с оборванными краями, на котором возникали, и тут же начинали таять, стремительные, как поток воды, штрихи.

— Они стирают быстрее, чем я успеваю рисовать, — произнесла она. Голос прозвучал равнодушно, словно Киую не была опечалена этим фактом, а просто говорила о нём, как о чём-то будничном. — Сложно. Надо постараться успеть.

— А где вы взяли краски, учитель Вэй? — спросил Ит.

— Сделала, — так же равнодушно ответила она.

— А кисть?

— Тоже сделала. Здесь есть кошки, — рука летала над картоном с невероятной скоростью. — Не знаю, что они здесь едят, и почему их самих до сих пор не съели.

— Вы ловили кошек, и отрезали шерсть? — с интересом спросил Скрипач.

— Их невозможно поймать. Я снимала шерсть с кустов, если находила её. Снимала, собирала, прятала. Потом подбирала волоски. За год я сделала три кисти. Они не идеальны, но выбирать тут не из чего.

— Учитель Вэй, а что вы заканчивали? — спросил Ит. Вежливость — прежде всего. Ведь это не так сложно, быть учтивым.

— Китайскую академию изящных искусств, специализировалась на традиционной живописи, — ответила Киую.

— Кампус Наньшань? — уточнил Ит. — В Ханджоу?

— Совершенно верно, — она кивнула. Кажется, она не собиралась оборачиваться, а обходить её, чтобы заглянуть в лицо, Ит посчитал бестактным.