Слезы черной вдовы

На это Светлана неожиданно для себя рассмеялась, а потом остаток завтрака молча размышляла, что Кошкин вроде бы совершенно не похож на заядлого театрала и, меж тем, знаком с пьесами Островского и даже, как ни странно, с фактами биографии Сары Бернар. Он вовсе не прост, этот Кошкин, совсем не прост… и Светлана вдруг поняла, что к ее недлинному списку последних желаний прибавилось еще одно: разгадать Кошкина.

…А потом Алена доложила, что пришел Рейнер, и вскоре завтрак стал казаться полузабытым сном. Хорошим сном. Реальность же такова, что она убила двух человек, и никем, кроме сумасшедшей Чёрной вдовы, Кошкин ее видеть может.

- Я на минуту… справлюсь, когда принесут чай.

Светлана поспешно, пряча от своего конвоира глаза, в которых вот-вот должны были показаться слезы, бросилась за ближайшую дверь, в кухню. Там, сделав глубокий вдох и пытаясь успокоиться, она еще раз напомнила себе про чай: действительно нужно поторопить Василису.

Однако в кухне она увидела лишь собранный сервировочный столик на колесах - с чашками, дымящимся сладким пирогом и горячим заварочным чайником. Василиса же, наверное, спустилась за вареньем в погреб. Решив оправдать свое отсутствие в столовой, Светлана сама вязалась за столик, но помедлила. Очевидно, что простым чаем ей сегодня не обойтись… но Василисы не было, поэтому Светлана сама принялась искать в ящиках, среди экономкиных трав и специй, жестяную банку с уже готовыми для заварки лепестками ромашки и листьями мяты. Она много раз видела, как Василиса готовит этот отвар для нее, и, не волнуясь, что напутает с пропорциями, бросила пару щепоток сухой смеси в свою чашку.

Потом взялась за столик и осторожно - с непривычки - покатила его в столовую. У самых дверей она придала лицу безмятежное, насколько хватило сил, выражение.

***

Похоже, отвар из ромашки получился более крепким, чем делает обычно Василиса. Но Светлана не жаловалась - лишь бы помог. И она, к облегчению своему, уже за столом, не допив еще, почувствовала, как приходит долгожданное расслабление. В теле чувствовалась легкость, задор, и проблемы начали медленно отступать на дальний план. Светлана даже не сразу поняла, что и головная боль ее вдруг покинула.

Теперь уж очевидным стало, что беспокойства ее вызваны лишь предстоящей поездкой. Шутка ли, завтра Светлана встретится с женщиной, мужа которой она убила - а Светлана давно уже считала Павла скорее чужим мужем, чем своим. Встретится с ее детьми. Будут на похоронах и друзья Павла, и представители высшего Света, которые, разумеется, уже осведомлены о подробностях его смерти. Светлана боялась. Возможно, и правда следует ей отменить поездку… но как тогда она отдаст распоряжения поверенному?

Нет, нужно ехать, непременно нужно. Это всего лишь на один день, тотчас после погребения она вернется в Горки.

И, потом, она ни за что не позволит той женщине считать себя жалкой трусихой, которая спряталась в своей норе и не желает показываться!

В попытках отыскать храбрость, Светлана жадно допила остатки отвара и, так как ее конвоир тоже окончил ужин, вместе они покинули столовую.

О том, как дальше будет жить с осознанием, что она убийца, что своими руками застрелила человека, которого любила когда-то, и который любил ее, доверял ей - Светлана пыталась не думать. Впереди у нее вечность, чтобы мучиться этим. Ну, или сколько еще лет, месяцев, дней отведено ей Богом? Отчего только Господь так суров, что заставляет страдать за ее проступки и Надюшу? Дитя, которое и так натерпелось достаточно.

Надя думает, что мучается сейчас, но что станет с нею, когда суд официально назовет Светлану убийцей? От нее отвернутся все. Светлана боялась, что, даже не беря в расчет ее приданое, немного найдется безумцев, которые согласятся связать себя с Надей. Именно с Надей, а не с ее деньгами. Как уберечь ей сестру от этого? Светлана не знала.

Хотя нет, она признала, что лукавит. Она знала, как уберечь: был один способ… Но мыслям о нем Светлана не позволяла и на секунду задержаться в своем мозгу - гнала их, как назойливую муху, и вяло давала себе обещание, что подумает об этом позже. Может быть.

***

- Как она?

Светлана редко, очень редко заглядывала к Наде перед сном. Да обычно сестра ей и не открывала, через дверь отвечая, что занята.

- Спит, - Алена пожала плечами, удивившись, наверное, нелепому вопросу. Кажется, она читала книгу при свете ночника, однако, едва вошла Светлана, тотчас отложила ее и принялась разбирать пряжу, будто вечер этим и занималась.

Впрочем, Светлане не было до того дела.

Надюша, совсем как ребенок, подложив кулачок под щеку, действительно спала. Дыхание ее было чуть сиплым из-за простуды, но ровным. Веки беспокойно дрожали.

Светлана неловко, давно забытым движением - так она укладывала когда-то Ванечку - провела рукой по спутанным волосам, прежде чем прижаться к Надиному виску губами:

- Спи, родная, - шепнула она в самое ухо. - И прости меня, если сможешь.

Потом кивнула Алене в ответ на ее прощание и вышла за дверь.